– Наш «подарок» отправил к Аллаху чуть более трех сотен пешек. Твой – порядка четырех сотен рядовых сотрудников Департамента Государственной Безопасности Халифата, восемь членов руководства этого ведомства, шейха Рашида ибн Джаббара аль-Хазраджи со свитой, командующего Двенадцатым Ударным флотом ССНА вице-адмирала Генри Доэрти-старшего и два с лишним десятка высокопоставленных офицеров ВКС и ЦРУ Новой Америки!

– О, черт!!! – в сердцах выдохнул я, представив пару-тройку наиболее вероятных последствий уничтожения персон такого калибра. А Ведьма и не думала замолкать:

– Кстати, первые несколько часов абсолютное большинство ведущих местных новостных каналов возлагало вину за гибель всей этой толпы на экипажи «пары-тройки» «Шелестов», которые Петр Николаевич вроде как собирался перебазировать на Рубеж. Однако стоило экспертам-криминалистам с «моей» Фуджейры обнаружить фрагменты блока управления изделием АТР-49С и портативного генератора маскировочного поля, как в чью-то светлую голову пришла мысль покопаться в архивах ближайшей орбитальной станции контроля за пространством.

– Потом они нашли запись инициирующего сигнала у себя, догадались связаться с экспертами, работавшими на первой Фуджейре… - подхватил я. – …и пришли к выводу, что взрывное устройство на базе боеголовки росского производства было доставлено на спецобъект «Алиф-7» заблаговременно. На корабле под мощной «шапкой». А значит, могло быть подорвано с помощью блока МС-связи.

– И пусть фрагментов этого самого блока обнаружить не удалось, весь личный состав подразделения «Сполох» объявлен личными врагами шейха Джаббара ибн Саида аль-Хазраджи… - добавила Ульяна и расплылась в хищной улыбке: – В общем, теперь наши головы оцениваются в сто миллионов дирхамов каждая, а твоя – аж в полмиллиарда…

…Все оставшееся время сближения и стыковки Ульяна грузила меня рассказами о том, что нарыла в арабском сегменте Сети. Расстроила известием о трагической гибели экипажей двух «Буянов», «Кречета» и древнего «Сапсана»; аргументированно доказала, что ловушки, в которые попали эти корабли, насторожили и захлопнули не арабы, а амеры; дала ознакомиться с расчетными характеристиками тех масс-детекторов, которыми засеивали пути ее отхода корабли Четырнадцатого Ударного флота ССНА, и т.д. Поэтому в прыжок к ее «Шершню» я отправился загруженным до предела. Впрочем, необходимость нескольких коррекций курса импульсами реактивного ранца все-таки вернула меня в реальность, так что в шлюз я влетел более-менее вменяемым, сходу влип во внутренний люк и реактивировал таймер СКНС. А через миг услышал тихий смешок:

– Ну что, теперь полегчало?

– Ульян, наша жизнь настолько непредсказуема, что я предпочитаю перестраховываться! – твердо сказал я.

– Великолепный принцип! – как-то уж очень довольно отметила она, «подогрела» мой скаф до двадцати пяти градусов по Цельсию и разблокировала внутренний люк. А когда я переступил через комингс… вцепилась в рукав и потащила к себе в каюту: - Мало ли, что нас ждет на Рубеже. А давить в себе желание я уже не в состоянии!

– Интересно, куда делась та скромница, которая прятала взгляд после первой ночи? – осторожно пошутил я после того, как услышал за собой щелчок блокируемой двери. И получил абсолютно исчерпывающий ответ:

– Распробовала вкус мести и сбросила с плеч весь тот груз, который мешал наслаждаться настоящим. Так что получит удовольствие сейчас, потом как-нибудь дотерпит до дому, и дорвется до тебя вместе с остальными девчонками!

Взгляд, пьяный от предвкушения, характерная хрипотца в голосе, знакомый румянец на лице и шее, вздымающаяся грудь и дрожь в руках, срывающих с меня скаф, однозначно свидетельствовали о том, что это заявление не просто слова, и я почувствовал, что меня отпускает. Поэтому потянулся навстречу губкам, искусанным в мечтах обо мне, стянул с Ульяны комбез и нижнее белье, попятился в сторону душевой кабинки, но споткнулся о собственный скаф и грохнулся на пол. А через мгновение понял, что уже не встану – скромница, действительно прятавшая взгляд после нашей первой и единственной ночи, не собиралась тратить время даже на прелюдии!

Боевой коктейль, принятый на своем «Шершне», не позволил потерять голову, поэтому я позволил Телепневой себя оседлать, дотронулся губами до требовательно подставленной груди и не поверил собственным ощущениям, почувствовав, что этот поцелуй вознес девушку на пик удовольствия! Впрочем, тормозить не стал, и следующие минут сорок пять, можно сказать, играл вторым номером, воплощая в реальность желания Ульяны. Кроме того, частью сознания вынужденно анализировал изменения в ее поведении. Почему вынужденно? Да потому, что та девушка, с которой я занимался любовью неделю тому назад, и эта, сегодняшняя, вели себя абсолютно по-разному! Та, прошлая, была живым воплощением робости, поэтому предпочитала следовать, а не вести; терялась в ощущениях после каждого сделанного шага; боялась поверить в то, что «все это по-настоящему» и не с кем-нибудь, а с нею-любимой; дарила, а не брала и, что самое главное, очень четко ощущала некие границы допустимого. Ну, а эта, нынешняя, была самим Желанием – вела нас обоих, причем не «шагом», а чуть ли не «бегом»; наслаждалась каждой гранью получаемого удовольствия; брала так же истово, как и отдавала; не стеснялась демонстрировать чувства и в принципе не видела каких-либо границ! А еще жаждала всего и сразу, но… только от меня!

Последнее, каюсь, и льстило, и грело душу: да, за те месяцы, которые прошли с момента принятия решения не смотреть на сторону, я ни разу не жалел о прежней «вольной» жизни. Но «победа» над взрослой, состоявшейся и чертовски интересной личностью и все то, что эта личность в порыве страсти шептала, глядя мне в глаза, кружили голову и заставляли гордиться собой. Видимо, поэтому я вспомнил о том, что нас ждет семья, уже после того, как Ведьма дошла до очередного пика, обессиленно рухнула на постель и с трудом описала свое состояние: