– Этот подарок выбрал я. Все остальные – Даша. Делай выводы…

Беклемишева, расплывшаяся было в улыбке, мгновенно посерьезнела, и я рванул в ванную приводить себя в порядок. А через полчаса, одетый, гладко выбритый и благоухающий любимым одеколоном матушки, ввалился в трапезную.

Отец, заканчивавший завтракать, по своему обыкновению, встретил меня коротким кивком, жестом предложил присоединиться и поделился бутербродом с ветчиной размером с две ладони. Я изобразил благодарную улыбку, быстренько налил чаю, плюхнулся на свое место и, наконец, услышал голос главы семьи:

– Видел твоего «Дракона». Вещь.

– А то ж! – так же немногословно ответил я и вгрызся в бутерброд. Прекрасно зная, что он сказал все, что считал нужным, и рассчитывать на продолжение беседы бессмысленно.

Нет, это нисколько не напрягло – он был таким, и перевоспитывать его было поздновато. Впрочем, завтракать в компании отца нам с Забавой нравилось намного больше, чем с мамой. Да, он почти все время молчал, а если и задавал вопросы, то исключительно по делу. Кроме того, в принципе не интересовался подробностями, не заострял внимание на мелочах и не вспоминал все наши прегрешения за последние десять лет. Зато мама не замолкала ни на мгновение и за время любой трапезы умудрялась выжать нас обоих, как лимон. Ее интересовало все на свете – как мы спали, что планируем делать в течении дня, почему выбрали именно эту одежду и так далее. Кроме того, она обожала глумиться над привычкой Беклемишевой ночевать в моей постели, поэтому периодически интересовалась, не пора ли придумывать имя ребенку, которого мы не могли не зачать. При этом любую попытку возмутиться, отшутиться или обидеться неизменно принимала в штыки и включала режим Воспитателя.

Однако ее отсутствие на этом завтраке здорово расстроило – при всей своей холодности и несносности матушка была целеустремленной и упертой до безобразия, поэтому при правильной подготовке могла использоваться в качестве очень весомого аргумента в спорах с членами Совета Рода или его главой. В общем, закончив набивать желудок, я пожелал отцу хорошего дня и рванул к ним в спальню. Вербовать себе соратницу.

Слава всем богам, матушка была уже одетой и заканчивала наводить красоту. Поэтому я чмокнул ее в подставленную щечку, стоически перенес шквал стандартных вопросов и, дождавшись первой же паузы в бесконечном монологе, достаточно громко попросил:

– Мам, мне очень-очень нужна твоя помощь!

– Ско-… - начала, было, она, потом сообразила, что я с некоторых пор не нуждаюсь в финансовой поддержке, и прыснула: - Черт, а я и забыла, что теперь наша очередь выпрашивать у тебя деньги на кафе и рестораны!

– Мам, наши родственнички заигрались! – привычно проигнорировав завуалированное предложение не принимать проблемы близко к сердцу, предельно серьезно сказал я. – Вчера они намеренно довели Дашу до нервного срыва, заставив заново пережить все, что было на Фуджейре. Да, в результате ее реакция на использованный раздражитель гарантированно вызвала волну нужных слухов, но Забава почти до рассвета приводила девочку в себя и наслушалась такого, что до сих пор трясется от бешенства!

Зная, насколько сложно вывести из себя пусть молодого, но постоянно практикующего военного хирурга, мама мгновенно перешла в боевой режим – потемнела взглядом, нехорошо прищурилась и лязгнула закаленной сталью:

– Что. Я. Должна. Сделать?!

– Я сейчас улечу в школу. Один. Если в мое отсутствие вдруг заявятся любители садиться на ежей чужими задницами и захотят пообщаться с Федосеевой, то Забава постарается послать их куда подальше или задержать до моего прилета. Но против некоторых личностей ей может не хватить авторитета.

– Зато его хватит у меня! Причем с запасом… - плотоядно оскалившись, прошипела родительница и повелительно взмахнула рукой: - Лети, я присмотрю за твоими девицами…

…Перелет от поместья до школы ничем особенным не запомнился. Если, конечно, не считать особенным «Дракона» под задницей, умопомрачительную мощь его движков и фантастическую скорость, с которой этот флаер пожирал километры. К сожалению, мысли о состоянии Федосеевой и о гипотетически возможной «встрече» с первой партией охотников за моей головой не позволяли полностью отдаться удовольствию, так что я, можно сказать, летел в обычном режиме.

Да, до пересечения границы зоны контроля Зеленоградской СУВД получилось слегка расслабиться, но гонять в городе было слишком накладно, и оставшуюся часть пути я пролетел в притирку к верхней границе допустимого режима скоростного маневрирования. Зато заход на приемную плиту школьного ангара получился феерическим – мой «Дракоша» двигался сквозь стаю машин остальных учеников и преподавателей, как линкор сквозь ордер кораблей москитного флота, и вызывал всеобщее уважение! Повеселили и самые последние мгновения этого пути – сидя в кресле флаера и дожидаясь, пока автоматическая система подачи воздушного транспорта доставит его к парковочному месту, я не мог оторвать взгляд от толпы, собравшейся рядом с моим посадочным квадратом, и плавился от гордости. Почему? Да потому, что в меня встречали не только друзья, подружки и одноклассники с одноклассницами, с которыми я находился в нейтральных отношениях, но и те девчонки, которые еще совсем недавно отвергали мои ухаживания!

«Логачев, я, как и абсолютное большинство порубежниц, придерживаюсь принципов «Лучше свой, чем араб…» и «Лучше смерть на месте, чем Вечность в рабстве». Но спать с тобой ниже моего достоинства – я предпочту отдаться первому попавшемуся людолову!» – услужливо напомнила память в тот момент, когда я наткнулся на заинтересованный взгляд Катеньки Александровой, стоящей в окружении своих верных подружек.

«Если принципы мешают, то ну их куда подальше?» - мысленно усмехнулся я, решительно выбрался наружу, неторопливо поставил машину под охрану, «недоуменно» оглядел встречающих и вопросительно выгнул левую бровь: