— Ника… Что тебе заказать?

— Апельсиновый сок.

Повинуясь жесту Тора, официантка возникла из воздуха, как джин — из лампы. Сделав заказ, он шумно выдохнул и обратил все внимание на меня.

— Поговорим?

— А что ж не поговорить? Давай…

Между нами повисла тишина. Плотная, тяжелая, ядовитая, как смог над мегаполисом. Торопов бросил руки на стол и сцепил пальцы в замок так, что побелели костяшки.

— Этот мальчик…

— Страшно, правда? — хмыкнула я. — Ну, договаривай… Произнеси. Я жду.

— Он… мой сын? — в голосе Олега звенела сталь, а в глазах плескалась радость вперемешку с болью и ужасом. Ядреный коктейль…

— Твоего сына, Тор, нет в живых. Я сделала так, как ты просил, — я откинулась на спинку стула. — Рома — мой ребенок. Только мой. У абортированных детей нет кладбища, поэтому я не могу сказать, куда тебе нужно идти, чтобы поплакать над могилкой… Можешь порыдать в подушку, если хочешь.

— Ты не сделала…

— Нет. А те деньги, что ты отправил, я перевела на счет приюта для бездомных собак. Хоть у кого — то жизнь стала чуточку лучше.

Я говорила и вспоминала… День, когда спустя пару месяцев после возвращения из Сочи поняла, что беременна, тест с двумя яркими полосками, радость, обиду. Так много всего обрушилось на мои плечи…

— Ника…

— Что Ника? — взорвалась я, но умолкла, увидев официантку, которая несла наш заказ. Дождавшись, пока мой сок и его кофе оказались на столе, а мы — в одиночестве, я снова посмотрела на собеседника. — Что?! Я написала тебе, что беременна и даже прислала фото полосатого теста, а ты? Что сделал ты? Откупился! Швырнул деньги мне на карту с комментарием «для решения проблемы». Я решила ее так, как считала нужным, и ты никогда не узнал бы о существовании Ромки, потому что ему не нужен отец, который хотел его уничтожить в зародыше! Что ты хочешь от нас?

— Ты не все знаешь, Ника…

— Удиви меня, Тор!

=14=

— Только… — через миг я отставила в сторону стакан с соком и жестом остановила Олега, который уже набрал воздуха в грудь, приготовившись к длинному спичу, — имей в виду, что я слышала твой разговор с отцом. Это было крайне интересно… О чем шла речь?.. — я внимательно наблюдала за тем, как с каждой секундой мой собеседник становился все бледнее. Уверена, что Олег тоже прекрасно помнил слова, что тогда прозвучали. — Что — то типа… — я постучала пальцами по столу, скидывая напряжение. — Девчонка, которую никогда не примет семья, ведь я не из вашего круга. Развлечение на время отпуска… так сказал твой папа, а ты не возражал. И про невесту тоже слышала… Интересно, стерпелось у тебя с Дианой? Слюбилось? Хотя нет, ответ на этот вопрос меня точно не интересует. Вот теперь я готова слушать… Что ты хочешь добавить?

Похоже, своим откровением я выбила почву из — под ног Тора, потому что он нахмурился и задумался. Ага, сказки теперь не пройдут…

— Ника, все было не так… то есть… я не хотел устраивать разборки с отцом, поэтому молчал и соглашался, а утром я пришел к тебе в номер, чтобы поговорить. На стук никто не ответил. Администратор сказал, что ты выехала в аэропорт, спешила на утренний рейс, — Олег замолчал, вперив взгляд в стол. Его плечи напряглись, широкий лоб перерезала глубокая складка. — Ты знаешь, почему я ушел из большого спорта?

— Нет. С момента нашего расставания я запретила себе память о том, что произошло в пансионате, вычеркнула тебя из своей жизни. Воистину, тот вечер стал для меня он стал ящиком Пандоры… — усмехнулась я. — Название пансионата оказалось пророческим.

— Когда я узнал, что ты уехала, то поспешил в аэропорт. Надеялся, что успею перехватить тебя в зале ожидания или у стойки регистрации. Утром шел дождь…

Тор говорил, а я вспоминала… Косые дорожки на лобовом стекле, которые то и дело стирали дворники такси, залитый ливнем иллюминатор. Начавшаяся с легкой мороси, непогода сменилась ливнем, громом и ослепительными белыми молниями.

Огни аэропорта казались размытыми желтыми кляксами на темно — сером фоне. Когда лайнер проткнул плотную завесу облаков и прорвался к солнцу, я заплакала. Беззвучно, разрывая легкие и сердце, прикусывая щеку изнутри, чтобы не сорваться в истерику. Это были мои первые и последние слезы. Я оплакала несчастливый курортный роман и отпустила ситуацию. С трудом вернувшись в реальность, вслушалась в рассказ Олега.

— Я так спешил, что машину занесло на одном из поворотов и выбросило в кювет. Ремень безопасности, который был защелкнут не до конца, слетел… Поэтому я не успел, Ника, не смог тебя остановить… Следующие три месяца прошли в больнице и на реабилитации. Врачи собрали кости правой ноги, но дорога в большой спорт оказалась закрыта. Я все потерял…

— Ммм… дай подумать… Я в этом виновата? Нет! Я не хотела, чтобы ты меня останавливал. Когда женщина уходит — это не значит, что она ждет, чтобы ее догоняли и возвращали. Она просто приняла решение, потому что это — ее жизнь и ее право. Но ведь дело не в моем отъезде, правда? Вся проблема в другом… — зеленые глаза, в точности такие же, как у Ромы, смотрели на меня с мольбой, но… — ты был в здравом уме и трезвой памяти, когда принимал решение о том, что ребенок тебе не нужен, поэтому сейчас у тебя нет никаких прав на сына.