Если подумать, может, мне не стоило ему говорить. Мы с Табитой едва могли позволить себе тот, что купили, но Марк, вероятно, просто делает мысленную заметку сказать своему дворецкому, чтобы тот заказал дюжину с лишним таких же, но на заказ. Семь для его родителей и шесть для моего отца, все с золотой фольгой и инкрустированные изумрудами. С их инициалами, выгравированными на них.

Это так странно. Марк — Марк-спортсмен, который с помощью обаяния попадал и выпутывался из неприятностей. Марк, который учился без особых усилий. Марк, который бросил колледж, разбогател в двадцать три года и выплатил ипотеку своих родителей, как только его компания получила первую крупную прибыль. Теперь его состояние исчисляется миллионами. Миллиардами. Неизмеримыми суммами. Я точно не знаю, потому что несмотря на мои способности к математике, такие большие числа мне всегда было сложно представить.

В то время как мы с Табитой — прилежные, хорошо воспитанные, стремящиеся к успеху дочери, — едва можем позволить себе бытовую технику самого простого, непритязательного вида.

Я прочищаю горло.

— В любом случае, чем скорее ты принесёшь мне противень, тем…

— Эй! Разве ты не девчонка Малек?

Я поворачиваюсь к соседнему дому, где смутно знакомая пожилая голова выглядывала из одного из окон на втором этаже. Мне потребовалось время, чтобы понять, кто это, но, когда понимаю, то подавляю вздох.

— Эм, здравствуйте, миссис Ноу…

Подождите-ка. А миссис Ноузи её настоящее имя, или мы сами так её прозвали, потому что она постоянно подкупала нас ирисками «Werther’s Original», чтобы узнать сплетни о наших родителях?

— Нортон, — пробормотал Марк, прочитав мои мысли.

— Здравствуйте, миссис Нортон. Да, я — Джейми Малек.

— Ты ничуть не изменилась с момента, как уехала в колледж. Прошло, сколько, десять лет?

Я попыталась улыбнуться, но, возможно, отморозила большую скуловую мышцу.

— Да, так и есть. Вы тоже хорошо выглядите, мэм.

По правде говоря, я едва её вижу. Буря быстро усиливается, скрывая всё на расстоянии более чем в три метра.

— Ты же юрист, верно? Как твой папочка?

— Джейми — врач, — поправил её Марк, немного нетерпеливо. — Заканчивает её ординатуру в педиатрии.

— Ах, да. Ты то точно знаешь, не так ли? — она смотрела между нами, внезапно её взгляд стал проницательной и немного похотливым. — Я и забыла, что вы оба переехали в Сан-Франциско. Наверное, часто видитесь, да?

Внутри меня всё сжалось. Потому что сейчас было бы самое подходящее время для нас с Марком обменяться многозначительным взглядом и разразиться смехом. Возможно, даже сказать: «О, миссис Ноузи, если бы вы только знали, что случилось в последний раз, когда мы были вместе. Нам стоит вам рассказать — это бы так скрасило ваши праздники, что вы бы осыпали нас целой горой леденцов!».

Но я молчу. Меня как парализовало. Что означало, что Марк был сам по себе.

— Да, конечно. Мы практически живём вместе. Если вы нас извините, я вижу, как под носом у Джейми образуется сосулька из соплей. Счастливого Рождества вам и вашему мужу, — сказал он.

Спустя минуту я оказалась на кухне Комптонов, совершенно не понимая, как я сюда попала. Марк, чья терпимость к чуши так и не выросла выше среднего гриба-боровика, должно быть, затащил меня внутрь. В данный момент он стоит передо мной, расстёгивая молнию на моей парке так, как сделал бы это для ребёнка, ещё не понимающего, что такое молния.

— Мне нужно…

— Вернуться, да, — он сдёргивает шапку с моей головы и останавливается, когда из-под неё высыпается волна светлых локонов.

Моя ординатура отнимает все силы, у меня едва хватает времени поесть, не говоря уже о том, чтобы сходить в салон. До этого у меня всегда была стрижка «боб», а сейчас волосы отросли немного ниже плеч. Марк должно быть заметил, потому что берет кончик пряди и трёт его между пальцами, пристально и долго глядя на него, из-за чего я вспомнила то, что он сказал мне, когда мы оба были моложе.

«У тебя самый красивые волосы на свете. Глупо, что ты не отращиваешь их».

От всего этого внимания с его стороны меня бросает в жар. И это при такой погоде!

— Ты словно ледышка, — бормочет он, отпуская замок. — Я разжёг камин в гостиной. Иди постой у него…

— А что насчёт…

— … а я пока поищу противень, — добавил он, словно я была куда более предсказуема, чем ежеквартальный срок уплаты налогов. — Не могу поверить, что твой отец послал тебя сюда в эту чёртову метель.

— Я не возражала, — говорю я.

Немного возражала.

Очень даже.

— Ты не должна соглашаться на каждую его идиотскую просьбу. Особенно, если это не безопасно, — полные губы Марка сжимаются в тонкую линию, а затем слегка изгибаются в едва заметном намёке на юмор, который был так свойствен ему, что моё сердце пропустило несколько ударов. — Ты даже не любишь гребаную ветчину, Джейми.

Я издала смешок. Конечно, он знал.

— Папа пробует новый рецепт.