— Да!

— Хм. Может, тогда тебе не стоит давать его номер старшекласснице…

— Я не собираюсь раздавать номер своего брата-неудачника ни старшекласснице, ни кому бы то ни было ещё, но мне нужно понять, почему он им нужен и почему у него огромная компания друзей, которым, видимо, нечем заняться, кроме как приезжать к нам в семь утра, чтобы подвезти его до школы!

Я склонила голову набок и попыталась представить Марка Комптона. Он уже не был таким ребячливым, как год назад, это точно. Голос уже не так сильно ломался. У него появилась кривая улыбка, и он явно чувствовал себя комфортно в своём теле. И если я как следует постараюсь, применив метод вживания в роль, то, может быть, пойму, что в нём видят девушки.

— Ну, он становится симпатичнее, хорош в спорте, харизматичен, и с ним, вероятно, весело проводить время…

— Однажды я собственными глазами видела, как он поцеловал слизняка.

— Как и я. Но те другие девушки? Они не были свидетелями этого события, сформировавшего наше мнение. Мы знаем настоящего Марка, но кто ещё знает?

Табита закатила глаза, пробормотала что-то о том, что человечество обречено, и продолжила делать растяжку.

Но всё изменилось. В коридорах школы Марк больше не признавал меня, даже для того, чтобы подколоть. В тот год мы почти не разговаривали, разве что пару слов перекинулись. Даже с автомехаником я больше общалась. Если бы ангел мести спустился с небес и отрезал мне три пальца, я всё равно смогла бы сосчитать наши взаимодействия по пальцам одной руки.

Первое произошло в школьной столовой, после того как я похлопала по карманам и поняла, что, должно быть, оставила кошелёк в шкафчике.

— Простите, — подавленно сказала я скандально известной своей сварливостью женщине на раздаче. — Я сейчас схожу за ним и быстро вернусь…

— Я заплачу, Туалетная Бумага, — сказал откуда сзади знакомый, но на удивление низкий голос.

На моём подносе появилась горсть купюр, но когда я повернулась, чтобы поблагодарить Марка, он уже был погружен в разговор с кем-то другим, а про меня забыл.

Второй был спустя несколько месяцев, когда он застал меня за выполнением домашнего задания на кухне Комптонов. Я слышала, что кто-то вошёл в комнату, но не поднимала головы, думая, что это Табита. Пару минут спустя, когда я подняла взгляд, то увидела, что он остановился, тихо глядя на меня с нежной улыбкой на губах.

Странно.

— Эм, Табита разговаривает по телефону с Си Джеем, — объяснила я.

— А, — прозвучало немного хрипло, и он прочистил горло. На удивление он не ушёл. Вместо этого он сказал: — Найл Холкомб, значит?

— Что? А… — Мы с Найлом встречались последние два года моей учёбы в старшей школе. Он был идеальным первым парнем: всегда добрый, никогда не давил, достаточно занят своей собственной жизнью, а потому не требовал слишком много от того, чьим главным приоритетом всегда была бы учёба. А именно, от меня. Как и Марк, он играл в баскетбол. Вообще-то, Марк по сути украл его место в команде.

— Да, — ответила я.

Я удивилась, что он вообще заметил, что мы встречаемся, потому что мы с Найлом старались не афишировать наши отношения.

Губы Марка сжались.

— Он хорошо к тебе относится?

— … Да?

— Ты мне отвечаешь или спрашиваешь меня?

— Да. Хорошо, — моргнула я, прибывая в замешательстве. — А что? Ты собираешься рассказать мне какой-то мрачный секрет о нём? Он социопат? Хранит в своём шкафчике семью фарфоровых кукол? Всегда носит с собой стяжки? У него грибок ногтей?

Марк фыркнул со смехом.

— Хотел бы я. Но он действительно хороший парень.

— Тогда… с чего бы тебе такое хотеть?

Он пожал плечами. Но не объяснился.

— Кстати, какие у вас с Таб планы?

— Я жду её, чтобы поехать вместе на репетицию оркестра.

— А, — он кивнул и прошёл мимо меня, взяв с холодильника бутылку воды. Он был таким высоким, что я не могла поверить, что когда-то он был достаточно маленьким, чтобы поместиться у меня на руках. Черты его лица, которые раньше казались несколько резкими и крупными, теперь обрели почти болезненную привлекательность, особенно на фоне тёмных волос и серых глаз.

— Как дела с тромбоном? — спросил он, прислоняясь к столешнице.

— Не очень.

— Почему?

— Потому что я не умею играть на нём.

— Да брось, Туалетная Бумага. Не будь слишком строга к себе.

— Нет, правда, Маркуша. Я играю на тубе.

Я видела, как он сдерживает улыбку.

— Они же одинаковые, разве нет?

— Не-а.

— Серьёзно?

— Серьёзно, — я сделала глубокий вдох. — Не пугайся, но именно поэтому у них разные названия.