— Этого не может быть, — он покачал головой, не потрудившись скрыть своё веселье.

— Давай поспорим.

Его бровь взлетела вверх.

— На что спорим?

— Если я права, — сказала я ему, — то ты будешь стричь газон моего отца этим летом.

Я терпеть не могла это делать. Я готова переделать любую работу по дому, но только не это.

— Справедливо. Но если я прав… — он остановился на полуслове. Его обычная ухмылка исчезла, и он на секунду стал выглядеть неуверенно, но в то же время было видно, что он настроен очень решительно.

— Да? — подтолкнула я его к ответу, сбивчиво дыша.

— Если я прав, тогда ты пойдёшь на…

Я так и не услышала его условия пари, потому что Табита вошла и прервала нас. Но Марк, должно быть, провёл собственное исследование и почитал о духовых инструментах, потому что, хотя я и не видела его у себя дома, в тот год мне ни разу не пришлось стричь газон.

В течение моего выпускного класса с ним были связаны как важные так и не очень моменты.

Когда девушка, с которой он встречался, назвала меня сукой за то, что я случайно врезалась в неё, он порвал с ней через десять минут.

Или когда осталась ночевать у Табиты, и мне приснился кошмар, после которого я не могла уснуть. Марк, вставший за водой, обнаружил меня, свернувшуюся калачиком на диване в гостиной, сел рядом и несколько часов рассказывал мне истории про всех неигровых персонажей из своей любимой видеоигры, отвлекая от дурного сна.

А когда мне позвонили и сообщили, что здоровье моей бабушки резко ухудшилось, я не помню ни слов отца в телефонном разговоре, ни того, как я объясняла ситуацию Комптонам. Тот день и последующие за ним слились в сплошное пятно, и единственное, что врезалось мне в память, это как Марк, превышая скорость, вёз меня в больницу и как его рука, протянувшись через центральную консоль, ни на миг не отпускала мою.

В общем, не знаю, можно ли назвать нас с Марком друзьями, когда мы были подростками. Но как-то так получалось, что когда он мне был по-настоящему нужен, он всегда оказывался рядом.

До меня очень нескоро дошло, что это не было случайностью.

Марк пришёл на наш выпускной вечер в качестве пары Мэдди Роджерс, очень красивой, доброй, умной, популярной девушки, которой удалось закончить школу с золотой медалью, но так и не узнать, что меня на самом деле зовут не Эми.

Мы с Табитой были настолько сосредоточенны на будущем, что почти не замечали происходящего вокруг. Я собиралась в Беркли, Табита и Си Джей — в Колорадо. Найл получил стипендию в Беннингтоне, и никто из нас не хотел связывать себя отношениями на расстоянии. И всё же окончание школы казалось нам важной вехой, и после стольких лет примерного поведения мы с Табитой решили немного оторваться. Мы соврали нашим родителям сказав, что заночуем друг у друга. Затем, сложив наши кровно заработанные в кафе-мороженом зарплаты и добавив к ним деньги Найла и Си Джея, мы забронировали два номера в отеле и…

Попались.

Момент, когда мы вошли в лобби отеля и увидели ожидающих нас родителей Табиты, войдёт в историю как один из самых унизительных в истории человечества.

— Как вы узнали, где мы будем? — спросила Табита свою маму с заднего сиденья машины.

— Папа Джейми позвонил поговорить с ней. Вот так ваш карточный домик из лжи и развалился.

Я спрятала лицо в ладонях и пожелала провалиться сквозь землю.

— «Домик»? — фыркнула Табита. — Скорее уж шалаш. Мы просто хотели в кое-то веки повеселиться с нашими парнями. Восемнадцать лет мы были просто ангелами! Мы буквально ни разу даже не пытались улизнуть…

— Вот поэтому у вас ничего и не получилось, — справедливо заметил мистер Комптон.

— Но как вы узнали, в каком отеле у нас бронь? — медленно спросила я.

В очередном маленьком акте бунта я откусила кусочек кекса с марихуаной у Си Джея, из-за чего мне стало трудно соображать, а всё вокруг казалось замедленным и нечётким.

— Мы не знали наверняка. Но Марк сказал, что туда собирается большинство выпускников, так что мы просто предположили.

Табита ничего не сказала, но даже в моём полубессознательном состоянии я понимала, что дело плохо, когда всё её тело напряглось как струна. И когда её родители отвезли нас обратно к себе домой (пообещав, что «Завтра утром, когда проснётесь, приедет папа Джейми, и вам обоим как следует влетит»), она не колебалась.

Марк уже спал. Но Табита, взбодрённая крепким лимонадом Майка и ферментами, расщепляющими алкоголь, которые ей ещё предстояло выработать, ворвалась в его комнату и включила свет.

— Не могу поверить, что ты, блять, им рассказал, — прошипела она на своего брата.

Я последовала за ней внутрь и закрыла за собой дверь, зная, что если Комптоны услышат их ссору, у нас будут ещё большие проблемы. Когда я повернулась, Марк сидел на краю своей кровати, с голым торсом и сонными глазами. Он провёл рукой по волосам, зевнул в течение долгих двадцати секунд, но не стал прикидываться дурачком.