— Ну, сдается, белый пес не оставит им шанса передумать, — заметил командир.

— Подождем, — упрямо повторил Артирес.

Солнце сияло, тени чернели на белом песке. Свет и тьма. Когда-то они бились друг против друга, но теперь дома чаросветов готовы сражаться за наследницу ночи. Старый Освальд все болтал на советах про истинную любовь, про порядок вещей, и сейчас Артирес корил себя за то, что не особо к нему прислушивался.

Жаль, от Баса не было вестей. Но Артирес верил, что с ним все в порядке. Верил, что сын, достойный наследник Альваро, сделает все правильно. Сын как-то неожиданно быстро повзрослел, и теперь ему, Артиресу, приходилось за ним тянуться.

— Войска рыжих котов идут к стенам города, — доложил очередной гонец. — Три когтя. Глава дома Эльгред Монтега сообщает, что он решил присоединиться к Альваро.

Артирес хмыкнул и глянул на Вьера, который осклабился и чесал бороду так яростно, будто у него завелись вши.

— Вот это дела! — воскликнул тот. — Вот это поворот! Арти, давай выйдем да зададим перцу! Три на три. От черных котов два жалких когтя. Мы их раздавим!

— Если Тибальд увидит, как обстоят дела, то уйдет, — повторил Артирес. — Войны не будет.

У него словно камень с души упал. Красная кровь не прольется на белый песок. Тень былых сражений лишь померещилась. Все будет хорошо. Они сядут за стол и договорятся. Как всегда.

Трубы внизу зарычали, грянули барабаны. Тени копий легли на белый песок в сторону вражеской армии.

— Кажется, старику не терпится помереть в бою, — прокомментировал Вьер.

Вдали визгливо, как охотничья свора, залаяли трубы красных псов.

— Выводи пять лучей, — приказал Артирес, сминая послание.

Если сражение все же будет, то черные псы не станут прятаться в будке.

Этот город не походил ни на один из тех, что Бас видел раньше, а он побывал во всех великих городах, и карту в башне Альваро густо украшали флажки. Здесь не было солнечных улиц, зеленых садов, звонких фонтанов, и Бас мысленно пытался вернуть сюда жизнь: посадил цветы на клубмы, усеянные костями, развесил белье на уцелевших балконах с гирляндами синего мха, населил пустынные улицы прохожими. Вышло так себе. Здесь царствовала смерть. И тьма.

Чары седьмого дома, ожившие с их приходом, осветили путь к центру города, но из-за этого чернота вокруг сгустилась еще сильнее. Они будто шли по тонкой сияющей ниточке, уводящей их в кромешную ттьму, и даже яркие прежде звезды превратились в тусклое крошево.

Бас шел по старым камням, и каждый шаг давался ему трудней предыдущего. Он даже ненароком обернулся проверить, не завелась ли у него внезапно тень.

Монтега, зубоскаливший всю дорогу, притих, и их шаги казались оглушительно громкими в гулкой пустоте города. То, что ждало впереди, затаилось. И внутренний голос, отчего-то с интонациями Фелиции, вопил, что не ждет их там ничего хорошего.

Но еще больше Бас волновался за Мэди. Она и раньше не отличалась болтливостью, но теперь будто замкнулась в себе. А позади нее, точно черная мантия королевы, тянулась длинная густая тень. Веник избегал на нее наступать.

— Мэди, — позвал Бастиан, сжав ее ладонь чуть сильнее.

Она бросила на него вопросительный взгляд, и в ее глазах не было чаросвета, точно весь он истаял во тьме.

— Давай поженимся здесь, — предложил он.

Монтега обернулся, вскинул рыжие брови.

— Вряд ли я гожусь на роль храмовника, — заявил он. — Но идея забавная. Веник, шафером будешь?

Пес навострил уши, узнав свое имя, и на всякий случай помахал шипастым хвостом.

— Не прямо сейчас, потом, — добавил Бас. — Когда свет уже вспыхнет, и в седьмой дом вернется жизнь. Ты думала, что будет потом?

Мэди нахмурилась, и Бас с облегчением заметил крохотные искорки вокруг ее зрачков.

— Нет, если честно, — призналась она.

Это его и волновало. Она вся была точно стрела, пущенная в мишень, и все, что будет дальше, как будто ее не заботило.

— Конечно, сюда хлынут люди из Сумерек, — продолжил Бас. — Все эти твои грозные мужики со шрамами. Тетя Рут.

— Тетя Рут, — кивнула Мэди. — Конечно.

— Чаросветы-полукровки тоже могут примкнуть к седьмому дому, — встрял Монтега. — Между нами, их куда больше, чем принято говорить. А после того, как ты появилась, Мэди, грядет большая волна таких детишек.

— Почему это?

— Потому что многие чары отправились в Сумерки искать свою истинную любовь. Методом, так сказать, тыка.

— Серьезно? — возмутилась она, и чаросвет в ее глазах вспыхнул ярче. — И ты так спокойно об этом говоришь? Да как им не стыдно? Разве так можно?