Треск, шум, крики… Найрин вскинула голову, но ее сшибли с ног, опрокинув в ручей. А когда она поднялась, тут же схватили, закрутив руки за спину.

— Еще одна! — выкрикнул мужик. — Вроде всех поймали!

— Это ошибка! — воскликнула Найрин. — Я не та!

— Разберемся, — пообещал мужик, подталкивая ее в спину.

Они вышли назад на дорогу, куда привели других пленников с веревками на шее точно скот. Найрин попыталась высвободиться, но следующий тычок был куда сильнее. Она чуть не упала, но ее рванули за волосы вверх.

— Без шуток мне, тень, — скомандовал надзиратель.

— Я не тень! — заявила она. — Я еду домой!

— А она вроде как загорелая, — заметил второй мужик, тощий и лопоухий. — И одежка похожа на форму академии. Только грязная вся…

— Я упала в ручей, — поспешно сказала Найрин. — Я хотела попить.

— Да украла, небось, — равнодушно сказал первый.

Найрин вывернула голову, пытаясь рассмотреть его лицо, но заметила лишь нос картошкой и изрытые шрамами щеки.

— Меня зовут Найрин, — торопливо сказала она. — Меня ждут дома. Я не тень.

Серебряный кругляш прижался к ее лбу, а потом чуть не ткнулся в нос.

— Ноль, — с удовольствием сообщил лопоухий. — Никакого чаросвета. Так что захлопни рот и полезай к остальным.

Найрин в отчаянии глянула по сторонам, но ее экипаж уже ехал прочь, и черный дым от трубки кучера стелился следом как от пепелища. А впереди стояла целая вереница повозок, похожих на клетки для канареек.

— Как же так, — прошептала она. — Я Найрин. Я…

— А ну, пошла! — ее затолкали к другим пленникам, заскрежетал засов. Пол покачнулся, и Найрин, не удержавшись, упала на какого-то мужчину.

— Смотри-ка, Трою счастье привалило, — рассмеялись вокруг.

Найрин сползла с колен мужчины, виновато на него посмотрела: грубоватое лицо, рыжая щетина, глаза большие, в ржавой оправе ресниц.

— А ты и правда ничего, — усмехнулся он. — Что-то я тебя не припомню. Из другой клетки?

— Я Найрин, — прошептала она, глотая слезы.

— Трой, — представился он. — Я б пожал тебе руку, но наши любезные чаросветы подарили мне модные браслеты.

Он повернулся боком, продемонстрировав запястья, прикованные к толстому пруту.

— Ты б ее скорей попытался облапать, — усмехнулся другой, с носом длинным как клюв.

— Возможно, — улыбнулся Трой. — Ты откуда такая?

— Я… не помню, — пробормотала Найрин, и на ее глаза навернулись слезы. — Я ничего не помню!

— О-о-о, — со значением протянула какая-то тетка, придвинувшись к ним поближе. — Небось чарословом шарахнули. Есть у них такое — забываешь и себя, и мать родную. У нее вон и плечо перемотано. Дай-ка взгляну, деточка…

Она устроила Найрин поудобнее, поправила сползшие бинты, выразительно глянула на рыжего.

— Похоже на когти твари, — произнесла со значением.

— Так ты у нас опасная крошка, — одобрительно хмыкнул тот. — Задала жару проклятым чарам! Ничего. Надежда еще есть. Свет вспыхнет во мраке. Седьмой дом возродится.

— Рты закрыли! — прикрикнул надсмотрщик, ударив по прутьям дубиной.

— А куда нас везут? — тихо спросила Найрин.

— В Ночь, — вздохнула тетка. — Вроде какие-то чарские шахты…

Они свернули на дорогу похуже, клетку затрясло на ухабах. Но странное дело — Найрин больше не укачивало. Как будто теперь, узнав о себе хоть что-то, она обрела опору. Выходит, она тень. Она участвовала в сопротивлении. Ее зачаровали — и она потеряла память, такое бывает. Ее оцарапала тварь. Наверное, ей удалось их обмануть и сбежать, но теперь ее снова поймали.

Плечо ныло, и Найрин сместилась поближе к Трою. Оперлась на крепкий поджарый бок, чтобы плечо не так трясло. Рыжий покосился на нее и усмехнулся краешком губ.

— Держись возле меня, крошка, — прошептал он. — Я тебя не обижу. Мы сбежим.

Найрин кивнула.

— Немного везения — и все будет пучком, — тихо подтвердил носатый. — Видел, как Вилли шмыгнул в экипаж на дороге?

Он ударил себя ладонью по колену и тихо рассмеялся, оскалив кривые желтые зубы.

— Представляю, как удивился тот чар, что вышел поссать. Возвращается — нет никого. А Вилли уже далеко.

— Такая судьба, — важно сказала тетка. — А против судьбы не попрешь. Рина, а ты хоть что помнишь?

Прикрыв ресницы, Найрин уплывала в сон. Осколки памяти таяли как лед, превращаясь в обычную воду, и та утекала все дальше и дальше.

***

Овраги изрезали пустошь глубокими шрамами, так что нам пришлось сделать крюк. Далекая скала, похожая на перст гигантского бога, грозила теперь справа.

— Можно бы пойти напрямик, — задумчиво сказал Бастиан. — Но на учебных картах этот участок отмечен сплошь красным.