– Как бы не так! – улыбнулся принц-пастушок. – Все в таком восторге – ты даже не представляешь! Обычно же ничего не происходит, а тут за один день столько всего.

В общем, мы целый день пекли, жарили, пели, сочиняли стихи, отгадывали загадки… В общем, делали всё, чтобы выбрать не только самую прекрасную – а ты понимаешь, насколько это было нечестно по отношению к горожанам, которым не позволялось снять повязки с глаз – но и, с моей, разумеется, подачи, самую остроумную, весёлую и во всём талантливую девушку. И я выиграл, поскольку принцессы ничего, кроме как кидать друг в друга розами, не умеют. Меня признали самой прекрасной, несмотря на сопротивление всех остальных девушек, и закатили в мою честь бал.

– Подожди, ты что, не сказал, что ты мужчина? – подалась вперёд Василиса.

– Гостям не успел, – пожал плечами прекрасный, – думал, что в самый разгар праздника торжественно передам корону моей принцессе, а она взамен меня поцелует, и будем мы жить долго и счастливо.

– И что помешало?

– Там какая-то тёмная история со старой ведьмой. Я так и не понял. Просто в какой-то момент моя восхитительная госпожа попросила об услуге, и я не смог ей отказать. Невинный розыгрыш. Я должен был переодеться в её платье и выйти к гостям заместо неё. Сказать пару фраз, улыбнуться, станцевать один танец, а за это принцесса обещала, что король не отрубит мне голову, когда узнает правду.

– И что?

– Когда концертмейстер объявил первый танец, поднялся страшный ветер, задувший почти все свечи, явилась старая ведьма и заколдовала меня заместо принцессы. Так я стал прекрасным принцем, владельцем чудного замка на целых сто лет. А моя госпожа, как я теперь понимаю, сбежала с каким-то кавалером и прожила долгую и, надеюсь, счастливую жизнь. Вот только что мне теперь делать, я не представляю. Я же только на один день притворился не собой. И вот к чему это привело.

– Подумаешь, – пожала плечами Василиса, – был пастух, стал принц. Было стадо в шубах, стало в лаптях. Я вот тоже была царской дочерью, а в ученицы к Яге пошла, потому что сердце позвало. Ты парень добрый, справишься. И царевну себе найдёшь самую прекрасную. Главное, слепые конкурсы не устраивать.

– Да дело-то как раз в том, что не хочу я принцем быть. Мне знаешь какие сны снились? Про дальние страны, про путешествия, про земли да моря невиданные, – вздохнул прекрасный.

– Тоже не беда, – притянула к себе сумку Василиса, что-то усиленно в ней ища, – построй корабль, назовись… да хоть Синдбадом и приключайся сколько влезет.

– А это отличная мысль! – воскликнул прекрасный. – Поедешь со мной? Я тебя юнгой сделаю! Извини, капитаном назначить не могу, сам капитанить буду. Но ты можешь совмещать за юнгу, кока, боцмана…

– Извини, но я свой путь выбрала! – Василиса вытащила остро заточенную шпильку из сумки и ткнула её в ляжку прекрасного.

– Ой, – только и смог пискнуть скуксившийся от неожиданности принц и проронил ровно три слезинки в тёмно-синий флакончик, что ловко подставила к его лицу Василиса.

– Извини, – закупорив сосуд, пожала плечами девушка, – ты был такой воодушевлённый, а мне без слёз возвращаться никак нельзя.

– В следующий раз просто сунь мне под нос луковицу, эффект тот же, но не так больно! А сейчас ступай. Мне ещё подданных будить, корабль строить, а тебя я, так и быть, прощаю. Обниматься не будем, это к долгим проводам. И вот ещё, держи. Клубочек шепнул, что ты за книжкой приходила. Дарю. В знак самой глубокой признательности за пироги, беседу и прекрасную идею про путешествия. А у меня дела.

И принц, вручив Василисе книгу, вытолкал ничего не понимающую девушку за дверь спальни.

История восьмая

(отменяем колдовство)

Ярко светили полночные звёзды, громко стрекотали за печкой сверчки, а в большом котле, что стоял посреди избы, Яга варила зелье, от которого плыло зеленоватое марево, окутывая всех присутствующих. Конечно, Яга поначалу думала, что надо бы Никитку через печной обряд провести, так надёжнее. Но передумала. Со снятием Василисиного заговора могла и судьба измениться. А вот ворожба на слезах дело другое, вреда не будет. Конечно, может мышиный хвостик не отпасть, что ж, значит, будет богатырь с изюминкой, точнее, с загадкой. Бабка помешивала варево и бубнила под нос заклинания, при этом приказав всем остальным молчать и не двигаться, пообещав превратить нарушителей в жаб, если будут путаться под ногами.

Василиса, изо всех сил стараясь не ёрзать на табуретке, сидела, вытянувшись в струнку, опасно близко от котла и проговаривала про себя всё, что только могла услышать. Все трое Никит скромно расселись на лавочке под окном, чтобы не мешать хозяйке готовить свое загадочное зелье, которое, возможно, поможет им снова стать одним целым и прекратить споры, кто из них главный. Горыныч лежал на печи, свернувшись клубочком, и посверкивал жёлтыми глазами.

Никто не знал, получится ли расколдовать, сработают ли слёзы прекрасного принца-пастушка, но спросить никто не решался. Все молча с надеждой наблюдали за кружащейся возле котла Ягой.

А ведьма между тем приказала Василисе отмереть и добавить дров под котёл, сделав огонь жарче. Сама же принялась сыпать в зелье из разных бутыльков измельчённые травы. Над котлом поднялся плотный пар, меняющий цвет с зелёного на малиновый. Оторвавшись от варева, он поплыл по избе, окутывая плотной пеленой то Василису, то трёх Никит, то Горыныча, от чьего чиха облако рассыпалось миллионом разноцветных, тающих в воздухе, неведомых знаков.

Яга удовлетворённо кивнула, достала из кармана горсть мелких зелёных еловых шишек, кинула их в котелок и быстро забормотала заклинание: