– Вот те раз! – всплеснула руками девушка. – Он, значит, пироги мои заговоренные без спроса съел, а я ещё и виновата оказалась! Нельзя тебе здесь оставаться, место это не для простых смертных.

– А я и не простой, – усмехнулся богатырь, жуя травинку, – я хранитель земли русской!

– А так хорошо день начинался. Может, подумаешь ещё хорошенечко?

– Зачем?

– Чего зачем?

– Думать зачем? Я уже решил – остаюсь. Посмотри, какую красоту Яге навёл: крышу перекрыл, частокол новый поставил, редьку с морковкой проредил, воды наносил, ещё и баньку справил. Вот думаю, может, избушке сапоги стачать? А то чего она всё босиком бегает, болят, наверное, лапки-то?

– Ну, дела! – топнула ногой Василиса и ещё яростнее начала выбивать коврик, висевший на нижней ветке дуба. – Где ж это видано, чтобы богатырь силе нечистой помогал?

– Почему нечистой? Я что, баньку зря построил? – приподнялся на локтях Никита. – Или ты про чары разные? Так вы ж с Ягой не злые совсем! Так, сочинили сказочку про поедание детей, чтоб любопытные носы к вам не совали. А сами вон границу охраняете, чтобы почившие живым жить не мешали. За Горынычем присматриваете, не даёте в обиду животинку.

– Тоже мне, добрых нашёл. Иди, говорю, домой, пока я тебя в поганку не превратила да в суп не покрошила! – хлопнула по спине веником богатыря Василиса. – Тебя вон, свои добрые дела дожидаются.

– Нет у меня настроения на добрые дела, – проворчал Никита, вставая на ноги. Отобрал веник у девушки и принялся сам чистить от пыли бабкины коврики. – Как сговорились все. Раз я богатырь, то подавай дела добрые и не спрашивай зачем. Устал я, понимаешь? Да и Яга не против меня во внуки записать, ну, я так думаю. Да у меня ещё сад яблоневый не посажен!

– Да что ж такое-то? – упёрла руки в боки девушка. – Ты про людей посадских подумал? Кто им поможет, коли не ты? Чай заждались, соскучились! Ждут, когда Никитушка с дозором пройдёт, всем страждущим поможет.

– Ага, ждут! Особенно бабка Маланья, наверняка уже всё крыльцо мне шелухой от семечек завалила, ожидаючи.

– А чего так? Неужто откажешь старушке?

– Эта старушка пронырливей Яги, бизнес на несколько деревень организовала, дрова поставляет. У Емели печь одолжит, все дворы объедет, деньги соберёт и ко мне идёт, помоги, мол, добрый молодец! Злые люди обидели, все дрова со двора унесли. Ты их мне заново наруби, в поленницы по вот столько и столько уложи, век благодарна буду. Только прости, я бабушка бедная, заплатить не смогу, вот тебе петушок на палочке!

– Ой, умора, – рассмеялась Василиса, – а я-то думаю, чего это ты от дел ратных отошёл, а тебе не до них, ты в лесорубы заделался!

– Смешно тебе, – фыркнул Никита, сворачивая коврики и занося их в избу, – а мне обидно, что люди добротой и отзывчивостью пользуются в корыстных целях. С ними вся охота добру служить пропадает.

– Да ладно тебе расстраиваться! Иди лучше, киселя поешь, я свежий наварила, ревеневый, – Василиса ловко накрыла на стол, нарезала большими ломтями пирог с капустой и яйцом, разлила кисель по кружкам, самую большую богатырю пододвинула. – Подумаешь, старушка обманула, может, она не со зла?

– А с чего?

– Ну, не знаю. Может, ей некому крышу за пироги с борщами перекрыть, да и грядки за просто так никто не прополет, – и глянув на коврики, сложенные в углу, добавила, – и половички не выбьет.

– Да ладно, если бы она одна такая, – вздохнул Никита. – Вот недавно прискакал ко мне гонец от самого царя, так мол и так, выручай! Украл Кощей зазнобу мою, Машеньку. Верни любушку мою, ничего не пожалею, чего хочешь проси!

– И?

– Что и? Прискакал я к Кощею, отдай, говорю, красна-девицу, что из-под венца украл! Не то биться будем.

– Ох, и храбрый ты, Никитушка!

– Ага, храбрый. Меня Марья сковородкой до самых ворот гнала. Знать, говорит, не знаю никакого царя, а батю обижать не дам! Мол, сватался к ней какой-то плешивый, да она ещё о замужестве не помышляет. Я, конечно, потом с ними помирился. Кощей мне даже меч-кладенец подарил за то, что я первый, кто решил честно за дочь его биться, а не попытался, как все остальные, в мешке умыкнуть. А главный казначей, Митрофан? Ну тот, из три четвёртого царства?

– А ему-то что понадобилось? – удивилась Василиса. – У них же свои богатыри есть.

– Были, да закончились, – махнул рукой Никита, задев и рассыпав по полу яблоки, что лежали в большом блюде. Бросился собирать, да не удержался, чтобы ловкость свою продемонстрировать, начал ими жонглировать и продолжил рассказ. – Так вот, приходит ко мне Митрофан и говорит, так мол и так, всю казну государства нашего обманом выманило чудище лесное. Не знаем, чем теперь дружине за службу платить да как с честными людьми за продовольствие к царскому столу расплачиваться. Всё, что нажито непосильным трудом, всё пропало! Два сундука золота, три серебра да ларец с камнями самоцветными.