В мае 1934 года Зорге решил, что настало время найти его старого коллегу по работе в Шанхае. Своим представителем он назначил Мияги. Воспользовавшись псевдонимом Минами Рюити, Мияги разыскал Одзаки в редакции “Асахи” и передал ему приглашение встретиться “со старым знакомым из Шанхая”. Разумеется, Одзаки отнесся к нему с подозрением, решив, что “Минами” – полицейский провокатор. Только после третьей встречи Одзаки согласился встретиться с иностранцем, которым, как он полагал, был американский журналист – друг Агнес Смедли мистер Джонсон. Настоящее имя Зорге Одзаки узнал совершенно случайно лишь два года спустя[40].

Зорге с Одзаки встретились в воскресенье днем в начале мая 1934 года в оленьем парке старого императорского города Нары на лестнице между прудом Сарусава-икэ и пятиярусной пагодой Кофукудзи. Это одно из немногих мест, связанных с Зорге, которое сохранилось в совершенно нетронутом виде. Тогда, как и сейчас, парк Нары был излюбленным местом туристов, приезжавших сюда на один день, чтобы покормить удивительных ручных оленей и осмотреть древние храмы. В чайном павильоне среди толп японских туристов “Джонсон” рассказал, что теперь работает в Токио, и попросил Одзаки помочь ему собирать информацию “для Коминтерна”, как он это делал в Шанхае. Одзаки, по его собственному признанию, ни минуты не сомневаясь, согласился. “Я принял решение снова заниматься разведдеятельностью с Зорге. Я сразу же принял его предложение и с тех пор до самого моего ареста занимался шпионажем”, – будет рассказывать потом Одзаки следствию[41].

После войны Одзаки станет героем японских левых, считавших его истинным патриотом, который не мог пойти против совести, слепо подчиняясь своей стране[42]. В пьесе Дзю-дзи Киноситы “Японец по имени Отто” Одзаки изображен как человек, руководствовавшийся высокими идеалами гуманизма. Возможно, он был принципиальным человеком, но признание Одзаки указывает на то, что шпионская работа в интересах Москвы была для него осознанным и добровольным решением[43]. “Я думал, что… защита России была одной из самых важных задач, – расскажет он потом полиции. – Предоставление Коминтерну или России точной информации о разнообразных обстоятельствах в Японии, более всех других мировых держав способной осуществить нападение на нее, дать России возможность принять меры для самообороны, было нашей основной миссией… Порой я втайне думал, что, как коммунист в Японии, я могу даже гордиться тем, что занимаюсь столь трудной и рискованной работой”[44].

При этом Одзаки не был наивным новичком. Он знал – и немедленно предупредил Зорге, – что любая подпольная деятельность в Японии, живущей под неусыпным наблюдением полиции, будет кардинально отличаться от работы в вольготной обстановке Шанхая. Зорге, в свою очередь, похоже, недооценил положение Одзаки в редакции “Асахи” и его связи. По-видимому, Зорге поначалу представлял себе Одзаки как высокопроизводительного Мияги, подручного на побегушках у резидента. Зорге предложил ему бросить работу и устроиться в Токио частным репетитором, от чего Одзаки благоразумно отказался – тем более Зорге не предложил ему никакого жалованья за подпольную работу[45]. Зато Одзаки согласился подать заявление о переводе в токийскую редакцию “Асахи”. Он также хотел закончить перевод “Дочери земли” Смедли, над которой работал с тех пор, как уехал из Китая в 1932 году (готовая книга под названием “Женщина идет по земле одна”, из которой японская цензура вырезала все откровенные отсылки к коммунизму, вышла в августе 1934 года и была подписана творческим псевдонимом Одзаки Дзиро Сиракава)[46].

Так случилось, что невероятная удача, так часто сопутствовавшая Зорге в его шпионской карьере, вновь напомнила о себе летом. Огата Такэтора, почтенный главный редактор “Асахи”, убедил управляющий совет газеты выделить деньги на создание мозгового центра в Токио, который станет известен под названием Тоа Мондай Тёса Кай, или Ассоциация изучения восточноазиатских проблем. Цель ее создания состояла в том, чтобы, собрав вместе лучших журналистов и представителей японской правящей верхушки, публиковать экспертные материалы о важнейших текущих событиях, что при этом дало бы газете привилегированный доступ к высшим властным кругам страны. В состав нового исследовательского центра вошли экономисты, политологи, представители министерства иностранных дел, армии и флота, Генштаба, других министерств, крупнейших финансово-промышленных групп, различные интеллектуалы и, конечно, эксперт по вопросам СССР[47]. Разумеется, в группу пригласили и уважаемого эксперта газеты по Китаю, Одзаки.

К началу сентября семья Одзаки занималась обустройством дома в Токио. В один момент главный японский агент Рихарда Зорге получил доступ к самой актуальной информации на высшем уровне – пусть и не секретной, ассоциация была публичной трибуной, – во всех областях политической, экономической и военной жизни Японии. Так началась полоса везения, которая связала Одзаки, Зорге и Отта и помогла каждому из них добиться невероятного успеха в своей области.

Секрет успеха Зорге заключался в том, что он редко похищал секретные данные – он их обменивал. Одзаки сдавал Зорге всю информацию, собранную в Ассоциации изучения восточноазиатских проблем. Зорге передавал ее Отту, становясь незаменимым помощником восходящей звезды посольства и ставя его в выигрышное положение в глазах его берлинского начальства. В обмен Зорге докладывал то, что он видел и слышал от Отта – а также крохи, собранные Вукеличем в компании британских и французских журналистов, – Одзаки, поставляя ему беспрецедентные сведения о внутренней кухне политики Германии и европейских держав[48]. И всякий раз все разведданные, добытые в этой золотой жиле, передавались в Москву. Из всех троих Отт, разумеется, был единственным, кто ничего об этом не подозревал. И в конечном счете он оказался единственным, кто избежал виселицы.

Прокурор Мицусада Есикава, подробно допрашивавший Одзаки в тюрьме и в значительной мере проникшийся сочувствием к заключенному (настояв потом на смертном приговоре ему), был убежден, что полученная от Зорге информация была ключевым фактором карьерного роста японского журналиста. Одзаки “хотел быть связан с Зорге, потому что последний служил важным источником информации и аналитических интерпретаций”[49]. Отт же, в свою очередь, понял, что полученные от Зорге сведения быстро помогли ему стать самым ценным советником Дирксена по политическим вопросам – непривычная роль для военного атташе[50]. Осенью 1934 года Зорге повезло еще раз, когда у Дирксена развилась тяжелая астма, из-за которой он большую часть зимы провел полуинвалидом в сыром, задымленном климате Токио[51]. На следующий год руководство посольством будет доверено Отту.

В сентябре Ойген Отт отправился в официальную поездку в Маньчжурию. Он попросил своего нового друга и доверенного, Зорге, сопровождать его в роли официального курьера посольства[52]. В 1932 году Япония основала марионеточное государство в Маньчжурии и части Внутренней Монголии, которое они назвали Маньчжоу-го. Знакомый Отта, полковник Кэндзи Дойхара – руководитель японской военной разведки и один из прогерманских офицеров-ультранационалистов, взявший под свой контроль японскую Квантунскую армию в Маньчжурии, – в том же году организовал похищение свергнутого императора Китая Генри Пу И. Злополучного юного Пу И назначили номинальным императором нового государства, несмотря на то что Маньчжоу-го так и не было признано никаким другим государством, кроме самой Японии. После кулуарных манипуляций японского министра иностранных дел Коки Хироты Дирксен рекомендовал своему руководству в Берлине, чтобы Германия ради укрепления двусторонних отношений с Японией тоже признала новое государство. Госсекретарь Бернгард фон Бюлов сперва был настроен к этому предложению скептически[53]. Но к моменту официального визита Зорге и Отта было уже ясно, что Маньчжурия станет ключевой отправной точкой не только в сфере империалистических амбиций Японии, но и в борьбе за власть между отчаянными вояками Квантунской армии и их сторонниками в Генштабе, с одной стороны, и более осторожным политическим истеблишментом в Токио – с другой.