Стремительно приблизившись, эта девушка приникла к моей шее. Сначала я даже не поняла, что происходит. Показалось, что она целует меня, однако ее хищный взгляд змеиных глаз говорил о другом. Когда она отстранилась, я сразу почувствовала, что со мной происходит что-то ненормальное.

Я перевела взгляд на её лицо, вновь ставшее красивым. Ее губы… Манили меня. Она была так близко, надо было сделать лишь один шаг.

— Нет, нет. Иди, — Элиза подала мне поднос, победно улыбаясь, — Александр терпеть не может проявление таких эмоций. Он вышвырнет тебя, — она рассмеялась и пошла дальше.

Я же вся похолодела внутри. Зная, что мои желания постыдные и неправильные, навеяны колдовством. И всё равно ничего не могла сделать! Почувствовала, как низ живота заныл. Прислонилась лбом к холодной стене, приборы на подносе звякнули, выдавая дрожь моих руках.

Если господин изгонит меня, Сталван просто убьёт, чтобы я не болтала.

Мне надо держаться! Я сильнее! Но кого я обманываю? Сопротивляться яду было невозможно, он быстро распространялся по телу, разгоняемый колотящимся от нахлынувшей похоти сердцем.

Я осторожно нажала на ручку двери локтем, потому как цепкой хваткой держала поднос обеими руками, и осторожно толкнула дверь спиной.

В зале недоставало света: мало свечей, мало светильников; основным источником был камин. Зато везде на полах были ковры, что заглушали мои неровные от борьбы с собой шаги. Коротко оглянулась, но никого не заметила. Всё же поклонилась, сгибая колени, хоть я ощутила в них слабость, выпрямилась и подошла к столу. Поставила поднос чуть громче, чем собиралась. Сбоку раздался шорох. За чёрным лакированным, просто огромным роялем сидел мужчина ко мне спиной. Блестящие черные локоны спадали на его плечи. И я ещё не увидела его лица, но уже закусила губу. Непристойные мысли тут же наполнили мою фантазию жаркой страстью.

Тряхнула головой, силясь сбросить с себя наваждение, отвернулась, чтобы заняться сервировкой, про себя перечисляя и называя приборы.

“Сервировочная тарелка. Сюда вилку для салата… Обеденная вилка. Здесь обеденный нож. Нож для салата… Дальше… Да где она? Чайная ложка. Так… Десертная вилка, десертную ложку повернуть. Три бокала… Салфетку вот сюда, и… Готово!”

Я не сдержала довольной улыбки, окидывая взглядом свою работу. Чуть подвинула одну из вилок, сделала шаг назад… Уперлась в кого-то спиной!

Голову окатило жаром, когда этот кто-то коснулся спокойным дыханием моей шеи.

— Идеально.

Я покрылась мурашками, как и много раз до этого, но в этот раз приятными. Я никогда-никогда-никогда не слышала такого голоса. Такого бархатного, такого сладостного в своей властности.

Осторожно обернулась, у меня перехватило дыхание. Мужчина, что сидел за роялем, оказался непозволительно близко. А я беззастенчиво разглядывала его лицо. Холодные голубые глаза… Если бы он только посмотрел на меня, я бы ощутила себя самой исключительной в этом мире. Тёмные нахмуренные брови, между которыми пролегла небольшая морщинка, придавали его лицу еще больше серьёзности. Ещё больше сексуальности… Чёрные длинные волосы были небрежно собраны у лица, несколько прядей покороче украшали его высокий лоб. Тонкие губы сейчас были плотно сжаты, точно он испытывал какое-то напряжение.

— Я что-то тебя не помню. Как зовут? — он посмотрел прямо на меня, от чего я едва не свалилась.

В моей груди будто оборвалась какая-то струна. Быть может, нить, что связывала меня с каким-то печальным прошлым. Я забыла о всех сложностях сейчас, проблемах, о Сталване, об Элизе. Я видела лишь его, и моё существо потянулось к нему, словно я жила лишь ради этого мига.

— Вера, — полушепотом произнесла я, пытаясь усмирить это желание и новое ощущение. Внутри меня словно бы распустился огненный цветок, способный выжечь меня изнутри.

Стало невыносимо душно. Передник, шнуровка под ним — все стало мешать. Я дотянулась до банта на спине, потянула за хвостик и стянула белую ткань.

— Что ты…? — мужчина подошёл ко мне, перехватывая мои руки.

Он встал еще ближе, когда ватные ноги не выдержали напряжения и предательски подогнулись, он поймал меня, удерживая за талию. Мы оба замерли, глядя друг на друга. Показалось, что его глаза сверкнули и преобразились. Зрачок вытянулся, он шумно втянул воздух. Всё это было так красиво, что, не выдержав, потянулась к его губам, готовая на всё, забывая про свое целомудрие.

В тот же миг он отстранился от меня так стремительно. Как только этот мужчина выпустил меня из объятий, стало ужасно холодно. Похоть, которой наградила меня Элиза, рассеивалась, на её место приходила ломота и боль.

— Уходи, — проговорил мужчина, даже не обернувшись на меня.

На дрожащих на ногах, словно на ходулях, я кое-как вышла, напрочь забыв о поклонах. Мне чудилось, что без него я больше не смогу жить.

***

— Ты ведь почувствовал это?

— Ничего я не почувствовал! — отмахнулся я, возвращая взгляд на безупречную сервировку.