Что предложила Раванна? Когда она сделала что-либо из этого? Было ли это на самом деле правдой? Или план Каспиана обманом вынудить меня к помолвке?

— Я… как ты можешь спрашивать меня об этом сейчас? Когда я потеряла свой дом и Братство? Когда мой дядя впадает в безумие. Когда моё королевство и все остальные только что оказались на грани войны?

— Я знаю, ты хочешь брака по любви, и, возможно, когда-нибудь это произойдет. Но сейчас есть вещи поважнее твоего счастья, Тессана. Я пытаюсь убедить тебя выиграть эту войну до того, как она начнется.

Он был прав. Если бы Ворестра присоединилась к Блэкторну, у нас было бы слишком равное количество противников, чтобы избежать сражения. Но если бы Ворестра встала на сторону Места Силы, не было бы причин встречаться на поле боя. Победа была бы полностью за мной.

Но все же, брак? Конечно, было время для переговоров. Мы даже не знали, стоит ли за этим Раванна.

В любом случае, ничто из этого не имело значения. Я всё еще не была коронована. И пройдут годы, прежде чем Корона действительно станет моей. Коронация была всего лишь обещанием будущей власти, а не её реальностью.

Каспиану предстояло убедить Тирна. И, возможно, Тирн увидел бы преимущество в союзе с Ворестрой, а может, и нет. Прямо сейчас он был не в лучшей форме.

Дверь распахнулась, и в комнату, пошатываясь, вошел мой дядя, совсем как тогда, в Блэкторне, в библиотеке Раванны. Мои мышцы, сердце и душа сжались при виде него и болезни, которая, казалось, украла у него весь разум и здоровье за такое короткое время.

— Мы не можем ждать, — громко пробормотал он, звуча пьяным и выведенным из равновесия. — Это должно произойти сейчас, Тессана.

На секунду я испугалась, что он имел в виду предложение Каспиана, брак. Но затем, обернувшись через плечо, он крикнул:

— Немедленно принесите сюда эту проклятую Корону!

— Корона? Дядя, что происходит?

Он встретился со мной взглядом, и его глаза временно очистились от безумия, которое, казалось, так сильно владело им.

— Мы должны сделать это официально. Пока не стало слишком поздно.

— Пока не стало слишком поздно?

— Хеприн пал, племянница, — он произнес эти слова так, как будто это не я ему сказала. — Это только вопрос времени, когда она постучится в нашу дверь. Корона должна быть на твоей хорошенькой головке, иначе она сорвет её с тебя и заберет твою голову с собой в качестве приза.

— Ты имеешь в виду свою сестру? Раванну?

— Я был просто мальчиком, — начал бормотать он, теряя остатки здравомыслия. — Я был просто мальчиком, но я был глуп. Я никогда не должен был позволять ей использовать меня. Гвинни знала лучше. Она пыталась остановить её. И меня. И всё остальное. Но даже она была обманута в конце, — внезапно он упал на колени, уронив голову на руки и зарыдав. — Мне так жаль, дорогая сестра. Мне так жаль!

Он стоял перед нами на коленях, причитая и рыдая.

Каспиан скользнул вперёд, пока тоже не опустился на одно колено, склонил голову и успокаивающе положил руку на плечо Тирна. Я была так удивлена его жестом доброты, что забыла подойти к дяде. Вместо этого я сидела и смотрела, задаваясь вопросом. Был ли это тот человек, которым я знала Каспиана?

— Дядя, откуда ты знаешь, что это была твоя сестра? — спросила я, когда он немного успокоился от молчаливого утешения Каспиана.

Тирн положил руку на предплечье Каспиана и использовал его, чтобы подняться. Каспиан вернулся на своё место рядом со мной, снова взяв мою руку в свою. Я не могла не взглянуть на него. Горе, боль, травма… всё это было тяжело, я испытала это сама. Но я едва знала, что делать, когда кто-то другой чувствовал это. Я ходила взад и вперёд. Я смотрела. Я заламывала руки. Я даже задавала практические вопросы, пытаясь подтолкнуть тех, кто испытывает боль, к самому худшему.

Я не делала ничего из того, что делал Каспиан. И все же он интуитивно знал, как сделать гораздо больше, чем когда-либо умела я.

Когда я оглянулась на Тирна, он крался к коридору. Я вскочила на ноги, готовая последовать за ним, но он не уходил. Просто что-то забирал.

Это была птичья клетка. Он размахнулся ею, и птица забилась о прутья клетки. Она сердито закричала и захлопала крыльями в птичьей тираде, отчего черные перья разлетелись по всему полу.

Ворон.

Мой дядя поймал ворона в позолоченную клетку.

— Вот откуда я знаю, — бушевал Тирн. — Вот её шпион, пришедший закончить то, что он начал.

Тирн швырнул клетку на землю. Она приземлилась вертикально, но заскользила по полированному мрамору, пока не ударилась о ножку дивана, на котором я только что сидела.

Птица снова закричала, разгневанная и раздраженная. Черные перья закружились вокруг неё, когда она взмахнула крыльями и запрыгала взад-вперёд на своих чешуйчатых лапах.

— Разве ты не видишь? — Тирн кричал, больше на птицу, чем на меня. Он снова терял остатки здравомыслия, погружаясь в безумие. — Разве ты не видишь того, что вижу я? Вот предводитель твоих убийц, Тессана. Вот человек, который дважды пытался убить тебя!