Шрифт:
— Достаточно пострадала, Ваше Величество.
— Недостаточно. Она служила узурпатору после того, как он убил ее родных. На глазах у всех. И не сделала ничего, чтобы его уничтожить…
— Сделала.
— Этого недостаточно. Ваша другая кузина, Ирэн… графиня Ирия Таррент и впрямь искупила свое распутство. И потому ей позволено вернуться в свет. Но не Терезе. И не Алисе.
— Графиня Алиса Марэ уж точно не сама избрала себе мужа. И никогда не называла себя королевой.
— И потому ей будет позволено удалиться в любой монастырь — по ее выбору. Ее дитя воспитаете вы. Как родной дядя.
И этот вспомнил о дядях, забавно. Но если с Алисой всё ясно, чего он опасается с Терезой? Ее беременности от Эрика?
— Но вот Тереза Гамэль должна послужить торжеству справедливости. Я сам выберу для нее монастырь — с наиболее строгим уставом. И келью, где она будет заточена — до конца ее преступных дней… Что касается других сектанток, служивших жрецам…
Виктор схватился за щеку. Краснеющую на глазах.
— Вы в своем уме, Тенмар?!
— Уж точно больше, чем вы. Только попробуйте тронуть Терезу, Алису или любую другую из и без того пострадавших женщин. Хотите быть разумным королем — будьте им, Виктор. Но рехнувшихся самодуров в Эвитане было довольно и без вас. И впредь не будет. Это моя страна. И мои родственницы. Честь имею.
Анри Тенмар развернулся на каблуках и вышел. Не хуже Всеслава — в прежние времена. Осталось только отделить еще и Тенмар и заключить союз с Мидантией. Новому королю Тенмара разумный министр не нужен?
— Я вас не отпускал. — А вот тон мальчишке уже удается.
Только не на того напал.
Не на тех.
— А я вас не спрашивал, — равнодушно бросил Тенмар в дверях. И захлопнул их.
Эрик с Карлом вел себя не почтительнее, но был урожденным принцем. А сопляк Карл — еще не правителем.
Кликнет стражу? А та послушается? Служат ли Виктору Вальданэ самоубийцы?
И является ли таковым он сам, чтобы избавиться сейчас от маршала?
— Ревинтер.
— Я здесь, Ваше Величество, — почтительно склонил многострадальную голову министр.
Вот так и начинаешь чувствовать себя Груаром при Эрике.
— Вас здесь нет, — прошипел Виктор. — И вы ничего не видели.
Значит, наглому Тенмару ничего и не будет. По крайней мере, официально.
Во дворе Ревинтер догнать вспылившего маршала не успел. Там уже топтался по примятому снежку юный друг Роджера — Серж Кридель. Ждал. Не Ревинтера. Зачем ему просто умный союзник сестрички — графини Ирии, если есть встревоженный любовник?
И Анри Тенмар немедленно галопом понесся к особняку Ильдани. И не удобной карете Ревинтера гоняться за диким «илладийцем».
А вот лекаря стоит туда послать. Ирэн нужна живой, как воздух. Кому еще можно доверить присмотр за драгоценной Алисой? И ее новорожденным сыном.
Жаль, пока не удалось найти никого лучше старины Груара. Но, кажется, Ревинтера начинает тошнить от слова «лучший».
Вот так и начинаешь ценить простые усердие и… порядочность. Наверное, Бертольд стареет.
[1] Мельница.
Глава 9
Глава девятая.
Эвитан, Лютена.
1
Больно!
Дикий огонь из самого Пекла невыносимо жжет руку! Левую. Но ее тоже жалко. Да и драться Ирия училась обеими. Благодаря непобедимому Ральфу Тенмару.
Драконья племянница бешено дернулась, выдираясь из жесткой хватки. Не вышло! Значит, нужно извернуться и вцепиться зубами…
— Ири, тише! Возвращайся…
Голос истинного Дракона — Анри — как путеводная нить. Или крепкая веревка. Режет слишком слабые руки и тянет наверх. Сквозь белоснежный туман, заметающий старый погост…
Вытянула! Только руку жжет по-прежнему.
Нет серого тумана, и саванной метели нет. И даже родного потолка над головой толком не видно. Ни древнего, сводчатого, ни родного — в новом особняке. Даже его уйма знакомых лиц закрывает. Как они еще не столкнулись?
Бледноватый Серж. Куда менее испуганная Тереза. Почти спокойный Анри.
Ладно хоть Алису не притащили. Но и то лишь потому, что наверняка Анри распорядился. А прежде — может, здесь она и была?
Одни просветы — из-за чужих встревоженных голов. Точнее, родных.
Просветы белые — высокого потолка и окна, золотистые — портьеры. Слишком мало золота. И просто давит тоскливый цвет савана и погоста. И еще слепящей чистоты, но видно кое-кто тут недостаточно чист.
Свечи тоже золотые, но им не перешибить невыносимой белизны! А теплый камин — слишком далеко. Его не видно. Совсем.