– Поймите, всё выглядело совершенно невинно, – Амьеро страдальчески скривился. – Все смеялись, Инкриз паясничал, наши люди растерялись. Мы не дали им как следует отоспаться, а с утра потащили на жару, и они едва успели пообедать. Мы их наняли в Инносенс, когда мимо проезжали.

– Тогда понимаю. Об Инносенс у меня приятные воспоминания, – вздохнул Феликс. – Монашки всё ещё сажают розы под своей стеной?

У Амьеро на лице проскочило подобие светлой печали. Внезапный вопрос позволил ему перевести дух.

– Да, там всё в цвету благодаря им.

– Хоть что-то остаётся прежним. С детства помню аромат этих прекрасных роз. И солнце их под стеной, в теньке, не обжигает лепестков… Чем же ваши люди ночью занимались?

– Эм, распрягали лошадей… готовились к новому дню…

– Ходили за девушкой, – любезно подсказал коронер, – которую ещё нужно найти и убедить в необходимости визита. Что это за особа? Общалась раньше с вашим отцом?

Лобо, следивший за беседой и не смевший встревать, перевёл на Феликса взгляд. Ба, старик своим внезапным вопросом будто врезал коротышке с хорошего размаху! Амьеро заморгал, задёргал плечами.

– Я не знаю ничего о его связях. К чему вы клоните? Он был порядочным гражданином. Уж по крайней мере, никто не совершал над ней насилия.

– Насилия, – эхом отозвался коронер. – Понимать бы ещё, где оно начинается и где заканчивается. Не думаю, что у цирка на колёсах мало проблем. Одно на другое… Как бы там ни было, господин Амьеро, я глубоко вам соболезную. Я узнал всё, что хотел узнать, и теперь рекомендую вам, наконец, пойти отдохнуть. Где нам искать вас для продолжения беседы?

– На гостином дворе. Он через пару домов отсюда, вон там. Я не уеду, пока дело не разрешится, так и знайте!

Амьеро зашагал прочь, Феликс проводил его взглядом. Скорее всего, ждал, что тот изменит маршрут. Но нет, он скрылся в проулке, тянувшемся к гостинице.

– Рад тебя видеть, старый ты гриб. Думал, ты уже откинулся, – нарушил тишину Лобо.

– Мы знакомы? – кротко повёл седыми бровями Феликс и подцепил из кулька очередную гренку. – Почему я тебя не помню?

Лобо нравился внимательный взгляд старика. На улики тот смотрел вроде бы небрежно, мельком, но было ясно, что в его голове то и дело начинает шелестеть громадная картотека. Теперь он слегка растерялся – нужной справки не нашлось.

– Нет, не знакомы. Но я застал пару лет твоей службы, пока бегал в младших. Просто путался в ногах, тебе незачем меня помнить. Капитаном стал не так давно.

– Вот как.

– Знать, коротышка прилично отвалил, чтобы за следствие взялся именно ты.

– Иначе я бы и не вылез из койки. Кроме того, событие серьёзное. Как в старые времена, когда продыху не знали от сраных любителей стрельбы по поводу и без.

Лобо чуть сконфузился:

– Признаюсь честно: я пока только истреблял луговых волков да бешеных псин. Здесь давно уже ни хрена не происходит, только воруют время от времени.

– Да, – выдохнул Феликс. – И на старуху бывает проруха. Давай к делу и сверимся: что лично тебе известно про Инкриза? Выкладывай всё, что помнишь, нам нужны факты.

Капитан за сомкнутыми губами прикусил кончик языка, собирая воедино подробности.

– Он ошивается здесь в конце лета где-то с месяц, потом берёт лошадей и едет дальше. Зимует, думаю, в Юстифи. Шайку Инкриза везде можно узнать по вагончику гадалки и двум красивым девкам. Такого больше нет ни у кого, они настоящие гимнастки. Если выступление вечером, то с ними ещё факир. Такие фокусы выделывает! Берёт и горящий факел прямо об язык тушит. Я как увидел однажды – аж поджался.

Феликс одобрительно кивнул и добавил:

– Забыл упомянуть барабанщика. Он лупит по железным бочкам и трубам. Не то чтобы музыка, хотя звучит интересно.

– Точно, он хоть и громкий, но самый незаметный.

– Тогда я понял всё правильно, – задумчиво замурлыкал коронер. – На ярмарки не хожу, хозяйка моей берлоги с этим отлично справляется и приносит мне вкусности. Но днём я не раз замечал их вагончик на площади. Молодых ребят тоже мельком видел. Стало быть, дедуля на старости лет захотел позабавиться и просто велел мордоворотам привести одну из девушек. Что-то младший Амьеро не слишком стесняется этого обстоятельства.

– Может, у них всё же был уговор, как ты и предположил? У гимнастки и Гиля?

– Не верю, – отмахнулся Феликс. – Я знаю, как ведут себя подобные снобы. Шашни отца едва ли укрылись бы от глаз сына. Да и Инкриза всё это задело не просто так, он ведь не дикарь, чтобы вопросы решать при помощи ножа.

Смятый пустой кулёк, полупрозрачный от масла, упал на мостовую и побежал по ней, как перекати-поле. Ветер всё-таки задул, слизывая жару, хоть и слабый. Коронер поправил рубашку под ремнём и продолжил: