Первые сеансы оказались тревожными не только из-за того, что раскрывали глубину страстного увлечения Майи, но и потому, что они привели меня прямиком к классической терапевтической дилемме. Как и в случае с другими пациентками, мне нужно было завоевать ее доверие и показать, что я ей сопереживаю, а не разделяю мнение тех, кто считает ее сумасшедшей. Однако слишком рьяно поддерживать ее версию событий, фактически соглашаясь с ее заблуждениями, тоже нельзя, поскольку это заложит основу для еще более плачевного исхода. Подобная тактика поставила бы меня в позицию союзника, который будет вынужден предать Майю в процессе развития отношений и стремлении отделить реальность от любимой фантазии.

Подобный танец между пациентом и психотерапевтом на тонком льду, который отделяет внимательное отношение к проблемам человека от их непреднамеренного усугубления, лежит в основе работы каждого психолога. Мне необходимо понять заблуждения человека и побудить его проработать их вместе со мной, но в какой-то момент я должна столкнуть пациента с реальностью, разрушив эти иллюзии. Как я позднее выяснила, в работе с Майей эта проблема будет стоять особенно остро, поскольку она тесно связана с ее искаженной моделью формирования отношений и опасным разрывом с Тео.

Все началось в университете, где Майя изучала психологию. Она познакомилась с парнем благодаря одной из подруг. Все они были из богатых семей и учились в частных школах, чего нельзя сказать о самой Майе. Во втором семестре девушку представили молодому человеку, и ее сразу привлекли приятная внешность, непринужденная уверенность и хорошие манеры. Она быстро поняла, что он «вскружил ей голову». И чувства эти были настолько сильными, что она решила игнорировать факты, который вызывали у нее беспокойство. Например, перед сексом он принимал кокаин для остроты ощущений и предлагал ей быть смелее и раскованнее, а еще иногда снимал процесс на видео. Девушка нашла рациональное объяснение своим сомнениям: все это – доказательства того, как сильно он ее хотел.

Растущее чувство привязанности к парню усилилось, когда ее пригласили погостить у его родителей в выходные. Для Майи это стало определяющим моментом в отношениях. В доме родителей Тео царила атмосфера тихой роскоши, что сильно отличалось от тесной муниципальной квартиры, где Майя росла с тремя братьями и сестрами. По мнению девушки, такое приглашение имело особое значение: это не просто знак гостеприимства и поддержка зарождающихся отношений, а официальное приглашение в мир Тео и заявление о серьезных намерениях. Майя вспомнила, что именно в те выходные начала мечтать о замужестве и создании семьи в доме, похожем на тот, где она гостила. Наряду с этими грезами, резко вторгавшимися в ее будни, появились муки сомнения и страха, убежденность в том, что она недостойна любви парня, и уверенность, что однажды он ее бросит. Эта паранойя оказалась столь же значимой для состояния девушки и последующих действий, как и ее страсть.

Я полагаю, что именно в этот момент Майя начала испытывать симптомы эротомании, или синдрома Клерамбо. Он получил название в честь французского психолога, который описал его как psychose passionelle – состояние, более известное как эротический бред. Это заболевание характеризуется навязчивыми чувствами, обычно возникающими у молодой женщины по отношению к мужчине, который, по ее мнению, влюблен в нее. Часто эротомания возникает в тех случаях, когда двое на самом деле не встречаются, а человек, подверженный синдрому, зацикливается на публичной личности, в чьих действиях видит скрытый смысл. В статье 1885 года, где впервые появилось определение синдрома, Гаэтан Гасьян де Клерамбо приводит в пример пациентку, которая считала, что в нее влюблен король Георг V. Девушка нашла этому явное подтверждение, когда посетила Букингемский дворец и заметила движение гардины: это был посланный ей тайный сигнал [34] . Иэн Макьюэн в романе «Невыносимая любовь», опубликованном в 1997 году, прекрасно описывает то, как эротомания сопротивляется доводам разума, контрдоказательствам и течению времени.

В растущей одержимости Майи по отношению к Тео можно было увидеть многие черты эротомании. И во время отношений, и после их завершения девушка придавала слишком большое значение сигналам или вовсе их придумывала. Для Тео предложение познакомиться с семьей было незначительным действием, а для Майи – прелюдией к браку. Зациклившись на человеке с совершенно иным происхождением, чем у нее, она попала в незнакомый мир, получив физическое воплощение той жизни из фантазий, которую она начала мысленно строить. Чем дальше она продвигалась по этому пути, тем больше рисковала потерять связь с истинным «я» и впоследствии с реальностью. В то же время чувство незащищенности и стремление к контролю привели к тому, что любовь к Тео сопровождалась подозрительностью: привязанность сочеталась с постоянным и навязчивым страхом, что ее покинут. Романтическая одержимость может начаться с влечения, но она усиливается страхом и становится абсолютной, когда страсть сливается с ожиданием предательства. К насилию склонно очень небольшое число людей, страдающих эротоманией (примерно 5 %). При этом исследование психолога Парка Дитца, проведенное в 1980-х годах, показывает, что редкие случаи жестокости направлены не на объекты одержимости, а на людей, которых эротоман считает препятствием на своем пути, или тех, кто якобы пытается отнять у них объект. Это заметно в истории Майи. Она угрожала, но не применяла насилия, и ее целью был не Тео, а девушка, занявшая ее место. Майя полагала, что парень попал под контроль новой партнерши.

Майя испытала на себе разрушительное воздействие романтической идеализации другого человека. Большинству это знакомо по сексуальному влечению. Но одержимость не ослабевает, не смягчается и не развивается таким же образом, как возбуждение. Она подпитывает сама себя и не требует взаимности, что делает объект обсессии практически второстепенным. Более того, если объект не отвечает или отдаляется, одержимый влюбленный впадает в неистовство и наращивает усилия по возвращению того, что он рискует потерять. Именно в этот момент состояние, которое знакомо практически каждому, превращается в опасную фиксацию, которая рискует закончиться психологическим срывом.

Как раз это и начала испытывать Майя на второй год отношений. Она чувствовала, как Тео отдаляется от нее, старается реже видеться и больше не отвечает на сообщения с прежней частотой. Они меньше занимались сексом, и он, казалось, стал больше полагаться на наркотики перед началом процесса. По мере ухудшения отношений страх и недоверие Майи стали усиливаться. Она начала расспрашивать Тео, где он был, с кем и почему. Майя все больше и больше времени проводила, погружаясь в мысли о Тео и пытаясь выстроить картину его передвижений, когда они были не вместе. Из-за этого страдали и учеба, и психическое состояние. Девушка стала чувствовать себя хрупкой, ела и спала меньше, чем требовалось для поддержания здоровья, а также не могла сосредоточиться на занятиях. Друзья заметили, что Майя становится замкнутой. Казалось, что ее интересует только Тео.