— Какой-то материал. Возможно, пальто.

Я покосился на Ланди. Тот изогнул брови, но ничего не сказал. Обнажалось все больше материала, и появился характерный запах разложения.

— Что-то в это завернуто, — сообщила эксперт. — О! Шкура! Какое-то животное. — В ее голосе сквозило разочарование. — Похоже на собаку.

Обстановка разрядилась, словно кто-то щелкнул выключателем. Ланди вздохнул то ли от разочарования, то ли от облегчения.

— Продолжайте. Надо убедиться, что под этим не зарыто что-нибудь еще. Такое тоже случалось.

Я с этим тоже сталкивался. Инспектор дал мне знак подняться. Я снял маску и встал с ним рядом в нескольких шагах от могилы.

— Бигль Уиллерса, — процедил он, глядя на раскапываемую экспертами рыжую с белым шкуру. — Усыпил его, перед тем как пропасть.

Я кивнул, вспомнив его рассказ о том, что последним Уиллерса видела ветеринар. По крайней мере, нам так было известно.

— Лео, видимо, любил собаку, если сам похоронил. Многие поручают это дело ветеринару.

— По всем свидетельствам, этот пес у него с детства. Ветеринар подтвердила, что Лео был явно расстроен тем, что его пришлось усыпить. Это работает на теорию самоубийства — последняя капля в море. — Ланди снова посмотрел на могилу; его усы неодобрительно топорщились. — Хотя бы эту смерть он не имитировал.

— Хотите, чтобы я подождал, пока эксперты не убедятся, что здесь больше ничего не зарыто?

Ланди покачал головой.

— Нет. Думаю, что больше здесь нам ничего не найти. Прошу прощения за ложную тревогу. Можете возвращаться в морг. Чем скорее станет известно, кого мы выловили в устье, тем лучше мы будем представлять, что происходит.

Я аккуратно снял перчатки, стараясь не сорвать вместе с ними пластыри. Переодевался я напрасно, но от таких случаев никто не избавлен.

— Может, кто-нибудь из местных.

— Нам об этом ничего неизвестно. В нашей округе заявлено всего о двух пропавших: Эмме Дерби и Лео Уиллерсе. Но теперь мы знаем, что это ни тот, ни другая.

— Кто бы это ни был, — заметил я, — ему было двадцать с чем-то лет. — Молоткообразное искривление пальцев на ногах вводит в заблуждение. Что бы его ни вызвало, это не связано с возрастом. По состоянию костей я бы сказал, что труп принадлежит человеку взрослому, но не достигшему тридцати лет.

Вынимая из раствора кости, я в первую очередь брал те, которые могли обладать наибольшей информативностью. Грудинные ребра и подвздошная кость со временем изменяются — становятся грубее, пористее. В данном случае некоторая огрубелость наблюдалась, но пористость отсутствовала. Требовалось дальнейшее изучение, но я не сомневался, что моя оценка недалека от истины.

— Следовательно, моложе Лео Уиллерса, — заметил Ланди. — Полезная информация, но больше вам нечего добавить? Мы даже не знаем, это черный или белый.

Я сам пытался это установить, но безрезультатно. Люди в смерти так же непросты, как в жизни, и определение происхождения дело хитрое, даже если труп цел. Цвет кожи и изменения могут ввести в заблуждение, если покойник начал разлагаться. Смерть — маститый уравнитель: бледную кожу превращает в смуглую и наоборот. Существуют характеристики скелета, указывающие на определенную генетическую основу, но даже на них далеко не всегда можно положиться.

Это относилось и к данному случаю. Пока считалось, что найденные останки — Лео Уиллерс, само собой разумелось, что они принадлежат белому. Но теперь это предположение было поколеблено. Возникала другая проблема. Большинство наследственных характеристик отображаются в черепе. Но череп найденного у форта трупа сильно поврежден выстрелом. Нижнюю челюсть оторвало, верхняя челюстная кость с зубами вдребезги разбита. Остались только обломки задних коренных и лунки, где находились передние. Информация недостаточная даже для судебного дантиста.

— Остатки переносицы выступают не сильно, что намекает на африканское или азиатское происхождение, — сказал я Ланди. — Но глазницы остроконечные, а не закругленные и не угловатые, что характерно для белых.

— То есть, возможно, смешение рас?

— Не исключено. Или у него особое строение лица. Извините, больше ничем помочь не могу.

Ланди шумно выдохнул.

— Хотя бы что-то. Но вот если бы он был продуктом смешанных рас…

— Что бы это давало? — спросил я.

— Ничего. Просто рассуждаю вслух. Я провожу вас до машины.

Мы прошли всего несколько шагов, когда зазвонил его телефон. Инспектор остановился, ответил, и я заметил, как изменилось выражение его лица.

— Уже здесь? — Его грузные плечи поникли. Что бы ему ни сообщили, это его не обрадовало. — Господи!

Он убрал телефон.

— У нас гости.

Сэр Стивен Уиллерс и на этот раз был не один. Хотя его не сопровождали высшие полицейские чины, зато приехали три адвоката: двое мужчин средних лет в дорогих, но консервативных костюмах и женщина, чьи матово-черные волосы выдавали ее неудавшиеся попытки их обесцветить. Троица держалась чуть позади хозяина, всем своим поведением бессознательно выражая почтение: старший — разворотом плеч, остальные, держась на полшага за ним. Впечатление было таким, будто утка вела свой выводок. Только гораздо более хищный.