«Увидит себя в зеркале – сама поймет».

«Ценные улики» перекочевали в пакеты.

– Нужно еще, – недовольно засопела Катя.

– Вижу, – в траве остались выловленные со дна подгнившие палки, покрытые водорослями камушки, пара пустых бутылок – старых, уже со смытыми этикетками.

Насколько знал Феликс, именно они магической ценности точно не представляют – стекло, как и металл, маги с ведьмами для артефактов не использовали; а вот палки с камнями…

– Эти ценные улики мы сейчас надежно упакуем и заберем с собой, – пообещал он.

Катерина осталась вокруг недоупакованной добычи, нетерпеливо суя грязный нос в пованивающие тиной находки.

Феликс ушел за пакетами.

– Кыш! – на оставленной в качестве пресс-папье батоне сидел маленький верткий воробушек.

Ему от утиного пиршества ничего не досталось и сейчас он увлеченно расковыривал последнюю булку, на которую, после долгого ожидания на берегу, у Феликса и у самого были некоторые планы.

Увы, воробушек постарался на славу – в проклеванную дыру виднелся белый батоний мякиш, по золотистым батоньим бокам стекали белые росчерки.

– Кыш-кыш!

Наглая пичуга повернула голову набок, как бы спрашивая «Это ты мне? Уверен?».

– Уверен!

«Ну ладно, сам напросился! – воробушек дернул серенькой головкой, спрыгнул с батона на лавочку. – О, что это?»

Он подскакал поближе к небольшому бурому брусочку из спрессованного кокосового волокна.

Феликс нервно хлопнул себя по карману – пусто!

Воробушек клюнул брусок раз, два. «Ммм, как интересно! А что там внутри? Что-то вкусненькое?»

– КЫШ! – Феликс рванул к наглой птице, покусившейся на его практическую по Маг.Растениеводству.

Воробушек что-то недовольно чирикнул, подхватил брусок в клювик и стремительно влетел в ближайший куст.

– Какого ж…? – то ли прошептал, то ли подумал Феликс.

Именно сейчас в голову не лезло ничего из богатого ассортимента катерининых ругательств, хотя ситуация была более чем подходящая!

Осмотр куста ничего не дал – воробей пролетел его насквозь, через небольшой тунель из веточек и листочков, будто специально пробитый здесь с одной единственной целью – поставить под удар его, Феликса, шансы сдать практику королеве Луизе фон Скальва!

Зло выдрав из-под злосчастного и уже несъедобного батона оставшиеся пакеты, стажер молча вернулся к кошке, дособрал раскиданные по земле «богатства». Не возражая агентше добавил к ним и бесполезные бутылки.

– Идем?

– Мя.

Пока шел до гостиницы, в голове гулял балтийский ветер. Он гонял одну и ту же мысль – «Я не сдам. Я теперь точно не сдам. Все кончено».

Если шансы вырастить что-то из брикета у Феликса и были, то теперь, когда магическое семечко стащил крылатый воришка…

С такими невеселыми мыслями он добрался до гостиницы и поднялся в номер.

– Чего такой мрачный? – спросила кошка, выпрыгнув из куртки.

В комнате было тепло. Она потянулась, довольная. Пока не увидела в зеркале отражение своего хвоста. Подошла ближе, встала на задние лапки, умильно опираясь передними на гладкую стеклянную поверхность. Рассмотрела себя, оценила, замерла в ужасе.

– Нормальный я, – буркнул Феликс, не обращая внимания ни на цепочку новых кошачьих следов на полу, ни на кошачий столбняк.

– Нормальный ты, – она с трудом оторвалась от своего отражения, – несешь ахинею. А тут молчал всю дорогу. Что случилось?

«Да какая разница?» – вяло подумал Феликс, бросил пропитанную илом футболку к вчерашней, пропитанной зимней балтийской лужей.

– Я в душ, – бросил коротко и закрылся на добрых полчаса.

Когда Феликс вышел, Катерина напряженно сидела на столе и сверлила дверь ванны взглядом. Зелень в её глазах к вечеру усилилась и кошечка освещала номер нежным зеленым сиянием не хуже пары ночников.

Она молча проследила за тем, как он взял чистую одежду, вернулся в ванную, хлопнув дверью. Не прокомментировала ни шатко висящее на бедрах полотенце, ни пустое выражение на лице, ни капли воды, стекающие с волос.

Когда Феликс вышел, уже полностью одетый, и упал на кровать, она спрыгнула на пол, прошуршала там немного, но на кровать не полезла.

Феликс смотрел в потолок. В номере балтийского ветра не было. Мысль «Я не сдам. Все кончено» теперь не шумела в голове, в гулко звенела и тикала, как дурацкие настольные часы, которые какой-то умник поставил рядом с отельным телефоном.