– И помните, — добавил Магнусон, — вы не принесёте себе никакой пользы, взимая плату, которую получаете на местном уровне. Это бостонский филиал национальной компании, и они ожидают адекватный счёт за оказанные услуги.

Отношения между ними были прибыльными, и Гальперин старался их поддерживать. В любое время, когда бы Магнусон ни хотел посоветоваться с ним, Гальперин немедленно отзывался.

Поэтому для Магнусона было вполне естественно посоветоваться с ним перед тем, как пойти к рабби Смоллу с сообщением о планах свадьбы Лоры. Хотя Гальперины и собирались пойти в кино, Моррис заверил его:

– Нет, вечером я свободен. И могу прийти в любое время. – Ему не требовалось что-то объяснять жене или извиняться перед ней. Она не хуже мужа понимала важность сохранения связей с Магнусоном для финансовых и общественных выгод их семьи. И вполне можно пропустить фильм, если при этом невзначай бросишь позвонившей подруге: «Мы собирались пойти в кино, но Говард Магнусон – он же клиент Морри, ты помнишь – хотел увидеть его по какому-то неотложному вопросу, который не терпел отлагательства. И ты знаешь, как Моррис относится к своим клиентам. Они всегда на первом месте».

Магнусон, хотя и прекрасно понимал, что у Гальперина имелись причины быть ему благодарным, всегда старался вести себя так, как будто адвокат своим визитом оказывал ему большое одолжение. Он восторженно приветствовал его.

– Заходите, заходите. Искренне рад вас видеть. Я рискнул предположить, что вы можете быть свободны.

– Так и есть, Говард. И очень рад увидеться с вами.

– Я хотел бы посоветоваться с вами – нет, я не так выразился. Это не юридический вопрос. И это не совсем вопрос храма. И одновременно он. Но очень личный. Мне бы хотелось, чтобы вы обдумали этот вопрос, если вы понимаете, о чём я.

– Вы просто хотели поговорить со мной.

– В точку. Именно так. Видите ли, моя дочь Лора планирует выйти замуж.

– О, поздравляю. Мазель тов. [95]

– Да, хорошо, спасибо. Но есть проблема. Молодой человек не еврей…

– А, и он хочет обратиться?

– Нет. То есть, я так не думаю. Вообще-то совершенно уверен, что нет. Я не говорил с ним об этом, но понимаю, что Лора даже обсуждать это не будет. Она считает этот вариант плохим решением. Я говорил, что он занимается политикой? Ну вот. Нет смысла нагнетать таинственность. Это Джон Скофилд, республиканец, который только что выиграл первичные выборы в сенат штата. Лора считает, что у молодого человека прекрасное будущее в политике, и… – он вопросительно посмотрел на гостя.

Гальперин кивнул.

– Да, я немного знаю Джона. И, конечно, знаю, что ваша дочь интенсивно трудилась для него. Еврею труднее найти место в политике, по крайней мере, в этой части страны. Может быть, в Нью-Йорке или во Флориде, но не в Массачусетсе. И понимаю, что ваша дочь может считать, что его обращение может повредить ему политически. Я полагаю, вы были бы категорически против её перехода в христианство.

– В первую очередь – она. Естественно, я тоже, но Лора совершенно непреклонна в этом вопросе.

– Итак, очевидно, что им следует заключить гражданский брак.

– Вот в том-то и дело. Лора настаивает, чтобы их венчал рабби. Это не религия, – добавил он, когда Гальперин поднял брови. – Это обещание, которое она дала своей бабушке, моей свекрови, создавшей для Лоры довольно либеральный целевой фонд.

Гальперин наклонился вперёд в кресле. Вопрос перешёл в юридическую плоскость.

– И фонд зависит от того, выйдет ли она замуж за еврея?

– Нет, не совсем. В то время Лоре было около шестнадцати лет. У двоюродной сестры моей жены была свадьба, на которой мы все присутствовали. Она вышла замуж за нееврея, хорошего мужчину, и у них хороший брак. Уже трое детей. Церемонию проводил священник, но она была действительно несектантской [96] . Я имею в виду, что не было упоминания об Иисусе или чём-то подобном, и проходила она не в церкви. А в доме девушки, в саду. Но моя свекровь была очень расстроена. Позже я узнал, что она говорила с Лорой и потребовала от неё обещание: когда внучка соберётся замуж, церемонию будет проводить рабби. Лора согласилась. Она очень любила свою бабушку Бек. Потом бабушка сказала Лоре, что создаёт для неё целевой фонд, на который та сможет рассчитывать, когда ей исполнится двадцать один год.

– Это зависит от того, будет ли её венчать рабби?

– Возможно, не с юридической точки зрения, но Лора чувствовала, что связана моральным обязательством с того момента, как начала пользоваться фондом пять-шесть лет назад.

– Понятно. Ну, я не знаю, сколько потратила ваша дочь, но не думаю, что вам будет трудно возместить деньги.

– Нет, так не получится. Лора твёрдо стоит на своём.

– Ясно. Что ж, существуют рабби-реформисты, которые порой соглашаются участвовать вместе со священником или пастором [97] в том, что вы можете назвать экуменической свадьбой [98] . Так, с ходу, я не назову вам ни одного консервативного рабби, который на это пойдёт. А ортодоксальные и слышать об этом не захотят.

– А рабби Смолл, естественно, консервативный, – подхватил Магнусон.

– С наклоном в сторону ортодоксии, – добавил Гальперин.

– Знаете, свадьбу не обязательно проводить в храме.

Гальперин покачал головой.

– Для рабби Смолла это не имеет никакого значения. Я уверен, что он не согласится.

– Но, чёрт возьми, такие вещи периодически случаются.

– Конечно. В наши дни чаще да, чем нет. Мой племянник…

– Женат на нееврейке?

– Ага. Гражданская свадьба, поэтому проблем не было. Но мои родители были очень огорчены. Потом – племянница Бена Джозефа, сестра Марти Слободкина, брат Айры Лампорта и… знаете, что? Могу поспорить, что нет ни одного члена правления, в семье которого нет смешанного брака – брат, сестра, племянник, племянница, двоюродный брат. Я слышал, что таких чуть ли не половина.