Резкий поворот голов в нашу сторону заставляет меня замолчать. Когда сопротивление ни к чему не приводит, я пристраиваюсь рядом с ним, кивая каждому, кто встречается со мной взглядом.

— Какого черта ты делаешь? — спрашиваю я в песенной манере, прежде чем неловко помахать Марии, когда мы проходим мимо. Аллан, новый управляющий замком, нанял ее из деревни вместе с парнем в качестве персонала, и мы стали своего рода друзьями из-за того, что она все время проводит со мной на кухне и помогает в работе по замку. Я думаю, эта ночь для многих из нас особенная.

Диско-шар над головами отражает сверкающие лучи света на полу впереди и попадает прямиком на мистера широкоплечего О'Дойла и его серый костюм. Туман стелется по клетчатому мраморному полу, когда мы проходим мимо гигантского камина. Он покрыт паутиной, которая спиралью спускается к решетке и выглядит как огромная воронка.

Протащив меня через боковую дверь на кухню, он резко останавливается и отпускает меня.

— Мудак, — бормочу я себе под нос, когда опускаю руки на столешницу, пытаясь схватить посуду, чтобы использовать ее как оружие.

Его бровь поднимается.

— Что ты планируешь с этим делать? — говорит он, в одно мгновение навсегда испортив для меня британский акцент.

Почему все горячие парни мудаки?

Я опускаю взгляд на свою руку, понимая, что моя ладонь сжимает металлический венчик. Конечно, мне нужно было взять венчик, а не нож. Я бы обрадовалась даже вилке, чтобы выколоть один из его красивых голубых глаз.

Он смеется, и я отбрасываю венчик, пытаясь не обращать внимания на то, что этот смех делает с моим животом. Почему меня привлекает этот парень? Он — чертов мудак первой категории. Он, вероятно, изобрел мудачество. «Правила О'Дойла», видимо.

Я упираю руки в бока и поворачиваюсь к нему.

— В чем твоя проблема?

— В тебе, — он практически рычит, делая шаг ближе. — Какого черта ты пьешь на работе? Это то, чем занимаются люди там, откуда ты родом? — его подбородок вздергивается, и претенциозный придирчивый тон возвращается, когда исчезает британский акцент.

Вскидывая руки в воздух, я фыркаю.

— Ты что, сейчас издеваешься надо мной? Больше половины официантов пьют, — затем я указываю на дверь. — Все гости накормлены, мистер О’Дойл, это означает, что мои обязанности на эту ночь закончены. А чем я занимаюсь в нерабочее время, не ваше дело.

Позже я буду убирать на кухне, чтобы помочь Марии, тогда она сможет провести ночь со своим парнем Антоном, но Дойлу не нужно об этом знать.

— Позволю себе не согласиться, поскольку это влияет на удовлетворенность гостей, — он огрызается со свирепым взглядом.

О, он стоит на своем. Я даже не пила!

— Не соглашайся сколько угодно, но то, что я делаю, — это мое дело, — усмехаюсь я, складывая руки на груди. Прислонившись спиной к столешнице из нержавеющей стали, я устремляю на него взгляд. — И если ты еще хоть раз дотронешься до меня, я тебя покалечу.

Ублюдок ухмыляется, и мои брови опускаются.

— Это не смешно, дружок, — огрызаюсь я, чтобы уколоть его.

Он указывает на меня пальцем, явно выведенный из себя.

— Я просил тебя прекратить печь кексы, а ты продолжаешь разбрасывать их повсюду. Это прямое неподчинение, мисс Уитт.

— Прежде всего, гостям нравятся кексы, — отвечаю я с усмешкой. — С тех пор, как я переступила порог этого замка, ты невзлюбил меня и ясно дал это понять. Я не делала ничего, кроме своей работы, и старалась быть милой с тобой. Я не выпила и капли, а также не пекла сегодня никаких кексов, — я машу рукой, когда его взгляд скользит к стойке рядом с нами, где стоит стеклянное блюдо с нетронутыми кексами. — Это вчерашние.

Он выгибает бровь, и я ерзаю под пристальным взглядом, потому что мы оба знаем, что я не все время была милой. В конце концов, я уже не раз говорила ему, чтобы он шел на хер.

— Отлично, — я вздыхаю. — Признаюсь, сначала я продолжала печь их просто для того, чтобы позлить тебя, — в следующее мгновение дыхание перехватывает, когда он входит в мое пространство, и весь воздух покидает мои легкие.

— Конечно, ты это делала, — его голос становится хриплым и глубоким, когда руки обвиваются вокруг меня, и он хватается за край столешницы позади. — Тебе понравилось?

— Отпусти меня, — шепчу я, не уверенная в том, что происходит, но моему телу, кажется, это нравится.

— Нет, не думаю, что отпущу, — говорит он, ухмыляясь, легко обнимая меня.

Эта ухмылка. Он испытывает мои последние нервные клетки. У меня болят ноги, и я просто хочу спать, но он думает, что это смешно? И он все еще в моем личном пространстве. Я теряю самообладание.

— Ты чертовски прав, мне это понравилось! Ты был груб, несносен и подвергал сомнению мои навыки с тех пор, как я переступила порог. Ты заслуживаешь кексы, — рычу я, мое лицо в нескольких дюймах от его. — Я надеюсь, что ты…