— Хорошо, — говорит она, наблюдая, как он уходит через другую дверь из кухни.

Чтобы догнать его, мне пришлось бы бежать через весь замок, и он это прекрасно знает. Мы с ним еще поговорим позже, но я пришел сюда с другой целью — убедиться, что Уитли не в своей комнате.

Я чертыхаюсь себе под нос и разворачиваюсь, чтобы направиться тем же путем, каким пришел.

Фрэнк изо всех сил старается шастать по замку и сближаться с сотрудниками, и это выводит меня из себя. Он даже не пытается скрывать это, что значит — делает это нарочно, чтобы позлить меня.

Я сжимаю зубы, доходя до ее комнаты, выбираю из связки универсальный ключ и вставляю его в скважину. Когда я открываю дверь, воздух из ее спальни касается моего лица, и я с трудом вспоминаю, что нужно задержать дыхание.

Это будет непросто.

Один глубокий вдох — и мгновенно накатывает сожаление. Мои яйца сжимаются в мошонке, а член тут же твердеет. Головка наливается кровью с молниеносной скоростью, словно мне вкололи дозу Виагры, и я стону, когда член начинает пульсировать, выделяя влагу с кончика. Чего бы я только не отдал сейчас за свои просторные спортивные шорты.

Пробираясь внутрь, я осматриваю спальню, которую не так давно оформил в серо-голубых тонах. Я и подумать не мог, что в этой комнате кто-то поселится по крайней мере в ближайшие несколько лет.

Я прохожу мимо неубранной кровати и направляюсь в ванную. Наверняка женщины хранят духи в ванной. Когда поиск там не дает результата, я начинаю проверять все столы, ящики и любые другие места, где она могла бы их спрятать.

Через несколько минут поиски все еще ничего не дают, и складывается впечатление, как будто у нее вообще почти нет вещей.

В шкафу висят два комплекта униформы, но больше нет ничего, что хотя бы отдаленно указывало бы на то, что здесь живет женщина. Между моих бровей пролегает морщинка.

— Неужели у этой женщины вообще нет одежды? — рычу я, чувствуя, как ее запах душит меня, и тут же стону, когда мышцы сводит в напряжении. — Черт, да где же они?

Задрав нос кверху, я пытаюсь отследить местоположение флакона с духами по запаху. Чем быстрее я его найду, тем быстрее выберусь отсюда. Я вдыхаю запах, морща нос от этого тяжелого, обволакивающего и сводящего с ума аромата.

Я останавливаюсь у края кровати и наклоняюсь, нюхая ее простыни, как какой-то сумасшедший.

Я стону, а мой член словно железный прут в брюках. Я вдыхаю снова, и глаза закатываются. Как она может так божественно пахнуть?

Мои глаза желтеют, а на руках начинают появляться когти. Время на исходе. Черт! Но если я найду духи, то смогу это остановить. Я больше не буду так реагировать на нее, и опасности не будет.

Заставив себя прекратить обнюхивать ее кровать, как какой-то извращенец, и ощущая покалывающее смущение на затылке, я замечаю приоткрытый ящик рядом с ее кроватью. Кажется, я не проверял его даже в прошлый раз, когда заходил сюда искать устройства для взлома.

Я вдыхаю исходящий от него озорной, пряный аромат и открываю тумбочку. У меня отвисает челюсть. Игрушки всех форм и размеров.

— Ну что ж, мисс Уитли, — бормочу я, и из меня вырывается хриплый смешок.

Чего ей не хватает в одежде, она с лихвой компенсирует устройствами для женского удовольствия — их тут пять. Одна из игрушек — ярко-розовая, сверкающая блестками, а другая, кажется, предназначена для стимуляции клитора.

Я стону, когда член начинает болезненно пульсировать при мысли о том, как ее толстые, сочные бедра раздвигаются, когда я дразню ее одним из устройств. Я снова вдыхаю запах и содрогаюсь, мой взгляд по-прежнему светится ярко-желтым. Что это за бусины вокруг одной из игрушек? Я беру устройство, прежде чем успеваю передумать.

— Большое вам спасибо за то, что сделали это.

Я замираю, услышав ее голос, доносящийся по коридору в сторону спальни. Черт. Разве она не должна быть на кухне еще час? Я смотрю на часы и понимаю, что завтрак уже закончился.

Сколько времени я провел в этой комнате? Я оглядываюсь, пытаясь понять, не потерял ли счет времени из-за охватившего вожделения.

— Мне не сложно.

Звук этого голоса побуждает меня к действию, и я убегаю в ванную, чтобы спрятаться, задаваясь вопросом, какого хрена Фрэнк здесь делает. Они приближаются.

— Нет, правда, — продолжает она. — вам не обязательно было провожать меня до комнаты только потому, что я приготовила поесть, — затем она смеется и добавляет, — знаете, вы совсем не похожи на того, кем вас выставляют по телевизору.

— О, все слухи правдивы. Я редко делаю что-либо по доброте душевной, — отвечает Фрэнк, и я морщусь от правдивости этих слов.

Она фыркает, и я знаю, что уже готовится возразить.

— Я так не думаю. Вы уже сделали мой день лучше идеей волчьих кексов.