Бог настолько жесток, что создал такого горячего мужчину таким злым.

Я улыбаюсь, и брови этого высокомерного засранца поднимаются, заставляя меня почти смеяться от того, как настороженно он скользит по мне взглядом.

— Я сказал — в договоре указано, что исполнитель должен работать безукоризненно и превзойти все ожидания, чтобы получить все тридцать тысяч фунтов стерлингов за три месяца, — он ухмыляется, его взгляд падает на бумагу в руках, прежде чем бросить ее мне через стол.

Я никак не реагирую на его придурковатость, потому что, честно говоря, уже привыкла к сэру Хмурому. Я бы даже не знала, что делать, если бы этот парень улыбнулся или проявил хоть какую-то вежливость по отношению ко мне.

— Разбираешься в финансах? — спрашиваю я.

Черт. Месяц назад этот ублюдок только взглянул на меня и возненавидел с первого взгляда. Я, конечно, была слишком занята, пытаясь прийти в себя от того, какой он горячий, чтобы заметить это, пока не стало слишком поздно. Дерьмо.

— Это значительная сумма, — говорит мистер О'Дойл с неизменно хмурым лицом.

Кожаное кресло, в котором я сижу, громко скрипит, когда я наклоняюсь ближе к его столу. Возможно, это намеренно. Я знаю, что он специально купил скрипучее кожаное кресло — просто еще одна вещь, чтобы заставить людей чувствовать себя маленькими и ущемленными.

— Я выполняла все, о чем меня просили, с момента вступления в должность, — говорю я, стиснув зубы и надеясь, что он не заметит, как широко я улыбаюсь, чтобы скрыть это. Боже мой. Если этот ублюдок попытается лишить меня премии…

Зарежу. Думаю, мне бы подошел комбинезон17.

Коннор хмурится, его густые брови сходятся вместе и портят красивый лоб.

— Это предстоит выяснить.

— Что это должно означать? — я смотрю прямо в его глаза, и он выдерживает мой взгляд.

— Не знаю, откуда вы родом, мисс Уитт, но употребление алкоголя на рабочем месте не одобряется, и, если вы помните, всего несколько недель назад я застал вас выпившей во время торжественного открытия.

Мои глаза вылезают из орбит от этого намека, и образы той ночи проносятся в голове.

— Да ты шутишь, — бормочу я себе под нос, не веря в то, что он только что сказал.

— И это всего лишь один из твоих проступков.

— Каких проступков? — выпаливаю я. — Меня нанял Влад Цепеш, мой босс, мистер О’Дойл. Если у мистера Цепеша есть ко мне вопросы, то он ничего мне не говорил, а я уже не раз отвечала вам, что я не пила.

Ха, завали.

Чем дольше он смотрит, тем сильнее мне хочется поерзать на месте и убежать от его пронизывающего взгляда, который, кажется, хочет разорвать меня на части. Я делаю неглубокий вдох, когда он наконец отводит взгляд от меня.

— К сожалению для вас, мисс Уитт, — он практически шипит, — Я управляю этим замком и контролирую всех в нем. Не уверен, понимаете ли вы, но это касается и вас.

Я прикусываю язык, чтобы удержаться от высказываний, насколько отстойно его никчемное отношение, и оглядываю комнату.

— И что же еще я «нарушила»? — сладко спрашиваю я, поднимаясь с кресла.

— Сядьте, — требует он.

Я улыбаюсь, встаю у джентльменского кресла прямо перед его столом и осторожно опираюсь на высокую спинку. Он может поцеловать меня в задницу.

— Я лучше постою, спасибо.

Очевидно, что я не выполнила его приказ, и его глаза становятся жесткими.

— Неоднократное неподчинение.

О. Он имеет в виду кексы. Я сдерживаю смешок и смотрю в окно, чтобы не расколоться.

— Вы вообще слушаете, мисс Уитт?

— Конечно. Я слушаю.

О, я слушаю, придурок.

— Я переделываю меню в соответствии с определенной темой, — говорит он, не сообщая мне ничего нового, глядя на свой компьютер и печатая что-то на нем.

Кто, черт возьми, может так делать? Я едва могу ходить и жевать жвачку одновременно, он робот что ли. Не обращая внимания на такие слова, как «эффективность» и «невнимательность», я завороженно наблюдаю за тем, как двигается его рот, как затихает его тон, когда он печатает, держа одну руку на клавиатуре, и делает глоток своего кофе в середине стервозной речи.

— И вы наденете костюм, чтобы по мере необходимости веселить гостей.

Мои брови приподнимаются.

— Ты же не серьезно.