Он удивляет меня, когда уходит, возвращаясь на свое место. Я поворачиваюсь и остаюсь на месте. Мне нужно расстояние.

Он позволяет своему взгляду пробежаться по мне: — Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо.

— Ты хорошо провела день? — спрашивает он, покручивая янтарную жидкость в своем бокале.

Я киваю. Делаю большой глоток. Почти захлебываюсь.

Он, должно быть, замечает, потому что усмехается: — Я заставляю тебя нервничать, Хелена?

Он не назвал меня Девочкой-Уиллоу. Это хорошо, верно?

— Нет, — говорю я.

— Ты уверена?

Я киваю: — Где Себастьян?— спрашиваю я.

— Иди сюда, — говорит он, вместо того чтобы ответить мне, и похлопывает по сиденью рядом с собой.

— Я в порядке.

— Иди сюда, — его тон превращает слова в приказ, и я иду. Я сажусь рядом с ним: — Не волнуйся, я не могу прикасаться к тебе, когда Себастьяна нет в комнате.

— Это какое-то соглашение, которое вы двое заключили?

— Да.

— Я рада, что ты посоветовался со мной.

— Почему мы должны советоваться с нашей Девочкой—Уиллоу?

Ах. Вот оно.

— Моя Девочка-Уиллоу, — гремит голос Себастьяна.

Я вздрагиваю, задыхаюсь.

Себастьян стоит у входа в комнату в смокинге.

— Твоя Девочка—Уиллоу, — говорит Грегори, вставая на ноги. Но он не выглядит взволнованным.

— Не забывай об этом, брат.

— Ты никогда не позволишь мне, брат.

Я тоже встаю: — Что за вечеринка?

— Небольшое мероприятие, которое устраивает Галло.

— Джозеф Галло? Почему мы идем? Он тебе даже не нравится.

— Я ему не доверяю. Симпатия тут ни при чем.

— Тогда почему мы идем?

— Потому что он нас пригласил.

— Почему я должна идти?

— Потому что ты хорошо выглядишь на моей руке. Пойдем.

Он протягивает руку.

Я иду к нему, беру ее. У двери он накидывает мне на плечи обертку, подходящую к платью.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

Мы выходим к лодке, и сегодня я еду внутри, а братья снаружи, Грегори курит сигарету. Это навевает воспоминания о той ночи, когда Люсинда похитила меня, и я отворачиваюсь.

Но когда мы причаливаем к тому же месту, где причалили мы с Себастьяном, когда мне пришлось подписать эту дурацкую бухгалтерскую книгу, я колеблюсь.

— Где вечеринка?

— В нашем поместье, — говорит Себастьян, явно выжидая, чтобы сказать мне об этом до последней минуты.

— Я не хочу туда идти, — отступаю от него.

Грегори шумит и сходит с лодки на причал.

— Мы оба здесь, с тобой, Хелена. Ничего не случится.

— Пожалуйста. Я не думаю, что смогу.

Себастьян берет мою руку и крепко сжимает ее в своей: — Я обещаю, что не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

— У меня нет выбора, не так ли?

Он не отвечает. Ему и не нужно.

С Грегори по одну сторону от меня и Себастьяном по другую, мы направляемся к зданию, и я задаюсь вопросом, как Люсинда и Итан довели меня до него так, чтобы никто не увидел. От причала немного пройтись.

По мере приближения меня все больше тошнит, и когда мы поднимаемся по лестнице, Себастьяну приходится тащить меня за собой.

Двери открываются в прекрасно освещенное помещение, на заднем плане играет тихая оперная музыка.

Собрание небольшое, может быть, человек сорок, и длинный обеденный стол накрыт формально. Золото и белый цвет, очевидно, являются темой, и я узнаю администратора, который встречал нас в прошлый раз.

Мы только что взяли три бокала шампанского у проходящего мимо официанта, когда к нам направляется Джозеф Галло.

Я напрягаюсь и кладу свою руку на руку Себастьяна.

Он сжимает ее.

— Себастьян. Грегори, — говорит он, пожимая их руки и широко улыбаясь, — И Хелена. Рад видеть вас снова.

Я не подаю руку.

— Хелена, почему бы нам не пойти найти какую-нибудь еду, — говорит Грегори, беря меня за руку.

Я смотрю на Себастьяна, но он не сводит глаз с Галло.

— Пойдем, — говорит Грегори.

Я позволяю ему увести меня. Я поворачиваюсь к нему, и он выглядит расслабленным, берет канапе и жует его, заменяя уже пустой бокал шампанского чем-то более крепким.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— У Галло есть единственный ключ от той комнаты, в которую тебя поселила Люсинда.