— Неужели нашли еще один труп? — Уит неуверенно шагает в сторону лестницы. Охранник недвусмысленно предлагает проходить дальше.

— Кажется, сегодня мимо, — вздыхаю я.

— Но мы же хотели обсудить наши книги! — протестует Мэриголд.

Я встречаюсь взглядом с Каином. Разве?

— Вы же с Уитом книги не пишете, — напоминает он ей.

— Вы нас вдохновили, — улыбается Мэриголд.

Я не могу не улыбнуться в ответ. Уит не выглядит особо воодушевленным.

Есть что-то очень американское в улыбке Мэриголд — она широкая, быстрая, оптимистичная. Так и представляется на фоне развевающийся звездный флаг, слышится запах яблочного пирога. Улыбка Уита похожая. А у Каина другая. Медленная, с каплей иронии, почти не размыкая губ. Тем не менее во время разговора все трое улыбаются — вот оно, наше отличие, думаю я. Австралийцы не умеют улыбаться и говорить одновременно — конечно, если не пытаются лгать. Тогда улыбка появляется невольно — это признак лжи.

— О чем размышляешь? — спрашивает Каин, разглядывая меня с любопытством.

Я рассказываю.

— Ух ты! Откуда взялась такая мысль? — Мэриголд явно не понимает, обижаться ей или нет.

— Извини… это писательское.

— Интересно. — Продолжая изучать меня, Каин наклоняет голову, и я тут же улыбаюсь. — А как ты понимаешь, когда врет американец?

— Не знаю. Может, вы не умеете врать?

Теперь охранник смотрит на нас со злобой. Очевидно, ему не нравится наше праздношатание, и, возможно, он услышал наш разговор. Одновременно мы одариваем его улыбками.

— Можем зайти в какую-нибудь бургерную у площади, — предлагает Уит. — Научим Фредди нормально улыбаться на случай, если ей придется устраиваться в «Макдоналдс».

— Я писатель, — отвечаю. — Так что вероятность не маленькая.

В это время дня в Бостонской бургерной на Бойлстон-стрит тихо. Заведение открылось всего пару минут назад, а время обеда, сулящее толпы, еще не пришло. Мы занимаем стол и заказываем луковые кольца с начос.

Мэриголд тут же интересуется, как поживает Девушка с Фрейдом.

— Придумала для нее любовный интерес? Нужен кто-нибудь жутко сексуальный. Она не станет довольствоваться обычным мужчиной… У него должны быть перспективы и портфель акций.

— Серьезно? — Удивительно, что Мэриголд — девушка с татуировками и пирсингом — выставляет такие традиционные, даже финансовые требования.

Она пожимает плечами:

— Сердцу не прикажешь.

Я бросаю взгляд на Уита с Каином. Никто из них не комментирует происходящее.

После еще нескольких вопросов от Мэриголд я рассказываю о романе, который начала писать. Обычно на этом этапе я не делюсь своей работой, но эта история начинается с группы людей, объединенных криком, так что в данном случае поделиться кажется правильным, даже необходимым делом. И мною овладевает вдохновение. Мне хочется разговаривать о книге, обсуждать возможные сюжетные повороты. Уит и Мэриголд тут же делятся своими мыслями. Мэриголд болтает с энтузиазмом, Уит вставляет шуточки. Комментируя историю, они подбрасывают мне идеи для диалогов. Каин говорит медленно, с определенной целью: спрашивает о повествовании, времени, сюжетных арках. Его вопросы придают форму облаку слов, возникшему у меня в голове. Его интригует мой метод — тот факт, что я не продумываю сюжет заранее, но в его голосе нет осуждения, и я пытаюсь объяснить свой метафорический автобус и не выглядеть при этом сумасшедшей.

Каин показывает свой сюжет — сложную блок-схему, которую он составил на ноутбуке, — и объясняет лейтмотивы и побочные линии, идущие от завязки. В блок-схеме есть что-то прекрасное. Она словно паутина, свитая, чтобы поймать историю. Я очарована ею, и мне несколько жаль, что моя работа не начинается с таких прекрасных узоров.

Книга Каина рассказывает о бездомном мужчине по имени Айзек Хармон, который обитает у Бостонской публичной библиотеки. Из человечного сердца романа вырастают ниточки предыстории, самопознания, комментарии о состоянии нашего общества. Его план описывает узлы, места, где одна ниточка встречается с другой, где они сплетаются воедино или вновь разрываются. Я спрашиваю о первоисточнике его истории, где он нашел Айзека Хармона, вокруг которого и вьется паутина.

— В пятнадцать лет я убежал из дома. Оказался в Бостоне и пару недель жил на улице.

— Ты убежал? Почему? — спрашиваю я.

— Обычная подростковая мелодрама, — отвечает он. — Я продержался всего две недели. И то благодаря тому, что встретил Айзека. Он уберег меня от настоящих неприятностей и помогал с едой, чтобы я не погиб от голода до того, как решу вернуться домой.

— Родители, наверное, жутко волновались.

Он смеется:

— Нет, они думали, что я поехал отдыхать с другом. Злились, но не волновались. Так что мой «большой поступок» не оказал нужного эффекта. Но зато я встретил Айзека.

— Вы еще общаетесь? — спрашивает Мэриголд.

Глаза Каина на мгновение темнеют. Какое-то время он думает, затем отвечает:

— Он звонил мне иногда. Мы встречались, я угощал его бургерами. Мы разговаривали. Пять лет назад он погиб.

— Мне жаль. — Я инстинктивно понимаю, что речь не о случайной смерти.

— Как он погиб? — тут же спрашивает Уит, будто интересуясь, где Каин купил свои ботинки.

— Его закололи ножом.

— Ох, черт! — вырывается у Уита.

— Его убили? — Мэриголд скорее заинтригована, чем шокирована.

Каин кивает:

— Полиция, похоже, верит, что это была междоусобица. Я знаю только потому, что у Айзека в кармане нашли бумажку с моим номером и адресом. Полицейские решили, что я его родственник.

Уит качает головой:

— Сурово, дружище.

— Получается, книга об Айзеке? — осторожно спрашиваю я, не уверенная, что Каин хочет об этом говорить. Да, он об этом пишет, но слова записывают в одиночестве. Это личное. И у тебя есть время подготовиться к тому моменту, когда читатели узнают твои мысли.