Шрифт:
– Обманщик… – сказала Ланьхуа. – Ты даже не представляешь, как я была счастлива, услышав твои слова. Непростительно счастлива…
Свет в глазах Дунфан Цинцана померк, Орхидея прильнула к его губам и прошептала:
– Но ты мне солгал.
Блестящие девичьи слезы, не успевшие остыть, падали на губы, слившиеся, словно в поцелуе, и стекали в рот. Влага была соленой и терпкой. Вкус оказался так неприятен, что Дунфан Цинцан нахмурился.
– Как ты мог…
Слезы капали одна за другой. Ланьхуа почти не стояла на ногах, но по-прежнему прижимала губы к губам Дунфан Цинцана. Во хмелю она не осознавала, что руки мужчины незаметно поддерживают ее за спину. Возможно, даже Дунфан Цинцан этого не осознавал…
– Ты же нравишься мне. Как ты мог так со мной обойтись…
Ланьхуа не успела излить обиду, вложив последние слова в уста мужчины. Это было не робкое прикосновение и не мягкая ласка, а желание покорить и обладать. Поцелуй походил на штурм города, преданного огню и мечу, и не оставил девушке пути назад. Она не могла ни отказаться, ни воспротивиться, а лишь продвигаться глубже и глубже.
Глава 21. Ты знала, что Темнейший – воплощение зла
Казалось, что поцелуй не прекратится никогда. Вначале главенство захватил Дунфан Цинцан, однако Ланьхуа уже доводилось выходить за рамки дозволенного, поэтому, когда натиск слегка ослаб, она поднялась на цыпочки и начала кусать Повелителя демонов за губы и язык, пока не прикусила свой собственный. Девушка глухо застонала от боли и остановилась, желая забить в барабан в знак отступления [59] .
Ланьхуа попыталась отпрянуть, но Дунфан Цинцан не мог допустить, чтобы «враг», который его раздразнил, попросту взял и сбежал. Повелитель демонов сжал цветочную фею в объятиях и придержал ее голову, не позволяя вырваться. Орхидея сделала шаг назад, и Дунфан Цинцан тут же подался вперед. Ланьхуа пятилась, пока не уперлась в шершавую стену погреба. Пути к отступлению были отрезаны.
59
«Бить в барабан, извещая о выходе из зала» (кит. ????) – устойчивое выражение, означает «бросить дело на полпути»; восходит к традиции, согласно которой в Древнем Китае выход чиновника из зала сопровождался боем барабана.
Из ее глаз катились слезы, Дунфан Цинцан почувствовал их запах и невольно замедлился. Он лизнул ранку Ланьхуа, исцелил ее с помощью магии, и боль утихла. В этот миг поцелуй, который сперва больше напоминал яростную атаку и акт возмездия, стал нежным и ласковым. Мужчина и девушка медленно и не спеша пробовали друг друга на вкус. Привкус крови Ланьхуа постепенно смешался со вкусом вина, который вскоре возобладал. Повелитель демонов и цветочная фея невольно продолжали смаковать вино. Дыхание Дунфан Цинцана окутало Ланьхуа, а его поцелуй взбудоражил сознание. В свое время он точно так же бесцеремонно вторгся в ее жизнь, нарушил покой и опрокинул солнечный и гармоничный мир цветочной феи.
– Большой Демон… – пробормотала Орхидея, улучив паузу. – Ты большой подлец!
Дунфан Цинцану было нечего возразить. Он знал, что действительно вел себя подло, но ему хотелось выглядеть лучше в глазах Ланьхуа. Он не помнил, когда у него зародилось это желание. По крайней мере, пусть цветочная фея хотя бы считает его хорошим.
Орхидее показалось, что ее сознание перенеслось в другой мир, девушка медленно закрыла глаза и заснула. Дунфан Цинцан молча смотрел на ее спокойное лицо и губы, которые были намного ярче обычного. Во рту у него до сих пор ощущался пьянящий вкус вина. Дунфан Цинцан подумал, что, вероятно, сошел с ума.
Повелитель демонов не забыл, зачем вылепил тело из почвы сижан. Если бы Ланьхуа не вмешалась, оно бы принадлежало мужчине, с которым Дунфан Цинцан хотел сразиться. Что же он творит с этим телом сейчас?.. Не в силах сдержать волнения в сердце и унять его порывов, грозный Повелитель демонов поддался страсти, как презренные земные юнцы. Самым же непонятным для Дунфан Цинцана было то, что, вопреки здравому смыслу, он чувствовал, что все сделал правильно. Наверное, он и впрямь сошел с ума.
Дунфан Цинцан обхватил Ланьхуа за талию и хотел взвалить на плечо, но вспомнил, что в прошлый раз, когда он так сделал, цветочная фея жаловалась на боль. Повелитель демонов замер, потом одной рукой подхватил Орхидею под спину, скрытую за волной волос, а другой – под колени и поднял.
С девушкой на руках он вышел из винного погреба. Владелец таверны и слуга по-прежнему сидели на корточках под прилавком и дрожали от страха. Когда Дунфан Цинцан проходил мимо, то немного помедлил и обернулся. Пара демонов съежились, словно их укололи иглой, и нырнули под прилавок.
– Вино получилось хорошее.
Голос Дунфан Цинцана не выдавал его чувств, поэтому хозяин со слугой не поняли, похвалил их Повелитель демонов или наоборот. Кто разберет, что у Дунфан Цинцана на уме? Хозяин и слуга мелко тряслись, не решаясь заговорить.
– Отправьте все запасы Темнейшему во дворец, – распорядился Повелитель демонов и покинул заведение.
На улице он поднялся змею на спину и умчался обратно. Владелец таверны и слуга нескоро пришли в себя. Неужели Повелителю демонов действительно понравилось их вино? Никто не заметил, как в этот миг Дунфан Цинцан на спине Да Юя облизнул губы.
Орхидея проснулась только утром. Это был самый спокойный сон за долгое время. Она потянулась под одеялом. Комнату заливал солнечный свет. Утро выдалось таким же прекрасным, как в Небесном царстве.