– Да.

– Зачем я тебе понадобилась? – тут же спросила цветочная фея.

– Дунфан Цинцан тебе лжет, – заявила дева Чи Ди. – Покинь это тело, Маленькая Орхидея. Он тебе лжет.

У Ланьхуа похолодело на сердце, но о чем бы она ни спрашивала, дева Чи Ди твердила одно и то же: «Он тебе лжет».

Поутру Орхидея проснулась в холодном поту, который стекал по вискам, и оцепенело уставилась на изголовье кровати.

Дунфан Цинцан хотел возродить деву Чи Ди, но утверждал, что желает оставить подле себя цветочную фею. Дева Чи Ди воскресать не собиралась, но убеждала Ланьхуа покинуть тело из почвы сижан. Дело выглядело запутанным. Как ни крути, кто-то действительно лжет – или Дунфан Цинцан, или дева Чи Ди.

Пока Ланьхуа пребывала в растерянности, в царстве Демонов наступил великий праздник – день рождения легендарного Повелителя демонов. День, когда его подданные традиционно приносили в храмах жертвы, преклоняли колени перед статуей Дунфан Цинцана и старательно перечисляли пакости, которые за прошлый год смогли причинить небожителям, осчастливив своих соплеменников. В царстве Людей так было принято встречать Новый год.

Однако теперь, когда Дунфан Цинцан воскрес, праздник вышел унылым. На месте главного храма Повелитель демонов воздвиг для себя черный дворец, величественный и мрачный. Обелиск, на шипах которого висело бездыханное тело Кун Цюэ, отпугивал горожан, явившихся на поклон, чтобы соблюсти традицию.

Дунфан Цинцан занимался сугубо личными делами, не заботясь о повседневной жизни подданных. Приближенные Повелителя находились в недоумении. У обитателей столицы не было никакого желания отмечать день рождения великого Дунфан Цинцана.

Ланьхуа посмотрела на черное как смоль ночное небо и подумала, что горожанам не терпится запихнуть Повелителя обратно в утробу матери. К сожалению, кто его мать, никто не знал. Дунфан Цинцан родился и вырос по воле Небес. Его с трудом удалось один раз умертвить, но подданные сами же его и воскресили.

Во дворце было уныло и тихо, как всегда. Вечером Ланьхуа снова помылась, не снимая одежды. Не заботясь о том, чтобы высушить волосы, она, повинуясь порыву, вышла из дворца. На ступеньках спал Да Юй, свернувшись калачиком. Увидев Орхидею, змей поднял голову. Девушка попросила чудище пригнуть шею, взобралась ему на спину, наступив на морду, и попросила:

– Взлети высоко-высоко, чтобы меня обдуло ветром.

Просьба показалась змею странной, но он не отказал Орхидее и взмыл в небо прямо со ступеней дворца. Поднявшись повыше, Ланьхуа оглядела царство Демонов и обнаружила, что в небольших поселениях вокруг столицы подданные отмечают праздник, не нарушая традиции. Вдалеке один за другим вспыхивали фейерверки, и хотя девушка не слышала грохота, но могла видеть мерцающий свет.

Ветер развевал мокрые волосы Орхидеи. Она улеглась на макушку Да Юя, обхватила обеими руками змеиную голову и пробормотала:

– До чего же красиво!

– Это жалкое зрелище тебя поразило?

Ланьхуа обернулась и увидела за спиной Дунфан Цинцана. Как давно он появился на хвосте змея, непонятно. Орхидея поспешно села, расправила смятую одежду и пригладила мокрые волосы. Она по-прежнему не смела смотреть на Дунфан Цинцана. Уставившись вдаль, девушка пробормотала:

– Если тебя не радует вид, зачем ты поднялся так высоко?

– Темнейший желал узнать, что тебя позабавит.

Орхидея смутилась и надула губы:

– Чем я могу позабавиться, пока сижу у тебя под носом? Ты же у нас великий Повелитель демонов. Покажи, что забавляет тебя.

Слова цветочной феи прозвучали насмешливо, но Дунфан Цинцан не рассердился. Он приподнял уголки губ и сказал:

– Ладно.

Из ладоней Повелителя демонов вырвались яростные языки пламени, которые устремились ввысь, взрываясь фейерверком. Однако от обычных фейерверков они отличались. Разогнав облака и очистив небо, искры вновь собрались в форме пары драконов. Чудища выглядели как живые и затеяли свирепую схватку. В небесах то и дело раздавался легендарный драконий рык. Орхидея завороженно смотрела на ночное небо, приоткрыв рот.

Дунфан Цинцан покосился на девушку. Зарево пламени оттеняло изящный силуэт, заставляя вспомнить тот миг, когда он очнулся среди пустоты, уверенный, что ему суждено парить среди звезд до скончания веков. А потом он вдруг увидел нежные очертания цветочной демоницы, которая обняла его и пообещала: «Ты не будешь один».

Ресницы Повелителя демонов дрогнули. По щелчку его пальцев драконы слились воедино и в мгновение ока обернулись фениксом, который издал протяжный крик, расправил крылья, взмыл в небеса, подхватил сотканную из огня жемчужину и подлетел к Орхидее. Снижаясь, он уменьшался в размерах и замер перед Ланьхуа, став величиной с обычного голубя. Феникс положил огненную жемчужину на девичью ладонь, обратился в искру и улетел вместе с ветром, а драгоценность в руках Ланьхуа преобразилась в цветок орхидеи: бутон набух, расцвел и рассыпался в прах, развеянный ветром.

В ночном небе вновь воцарилась тишина, как будто ничего не произошло. В глубоком безмолвии Ланьхуа услышала снизу изумленные возгласы: столичные жители тоже увидели «забаву» Дунфан Цинцана. Ланьхуа до сих пор ощущала на ладони тепло огненной орхидеи.

– Большой Демон, – произнесла девушка. – Ты вполне можешь стать идеальным любовником из рассказов наставника. Если захочешь.

Дунфан Цинцан изогнул брови:

– Любовником? Ты что, захотела унизить Темнейшего?

Орхидея не ответила. Она долго сидела, опустив голову. Под легким ветерком пряди волос медленно, одна за другой, разлетались у девушки за спиной. Словно приняв решение, она подняла глаза на Дунфан Цинцана, который стоял выпрямившись, и спросила: