Девушка поспешила отвести взгляд, чтобы Аристарх Станиславович не прочел того, что не полагается видеть посторонним. Не узнал, насколько ей больно. Всё ещё. Всегда.

Заведение, в котором они сидели, было очень атмосферным, появлялось ощущение, что ты действительно в Италии, и ей показалось, что здесь даже пахнет, как в аутентичных тратториях Рима.

— Любимый ресторан моей жены, — вдруг поделился собеседник. — Как-то так сложилось, что она предпочитала все итальянское. В том числе — композиторов. Кстати, никто не знает, но Рому мы назвали так, потому что он был зачат именно в Италии, когда я поехал за Даной на их выступление...

Элиза сначала замерла на несколько мгновений, опешив от такой откровенности, а потом очень медленно повернулась к нему, восстановив зрительный контакт.

— Тебя смущает, что я делюсь с тобой личным? — блеснули насмешливо его карие глаза.

— Определенно точно смущает.

Но еще больше ее смущало, что перед ней сидела практически копия бывшего мужа. Это сходство время от времени заставляло затаивать дыхание, когда в той или иной интонации или в плавном взмахе руки она признавала Рому. Даже некая аура аристократичной сдержанности у них была одинаковой.

— Почему Вы не женитесь снова? — вылетело из нее следом непроизвольно. И девушка тут же пожалела об этом. — Извините. — Всё в порядке, не извиняйся. Продолжай. — Просто... прошло больше десяти лет. Вы очень молоды, и уверена, что с кандидатками тоже нет проблем. — Думаю, по той же причине, по которой вы с моим сыном все еще не развелись официально. В этом нет нужды, меня устраивает такое положение вещей. — Давайте сменим тему? — если ему хотелось ее поддеть провокацией, то получилось.

Она потом вспоминала об этом факте весь путь до дома. Сама ведь не один раз удивлялась, что Рома за годы не оформил документы. У него была возможность беспрепятственно развестись в одностороннем порядке. Но он этого не сделал. И Элиза запрещала себе думать, почему. Не хотела обманываться, будто не все еще потеряно...

А позже уже в квартире ее переклинило.

И на ум пришло в корне неправильное, чудовищное по отношению к себе, губительное решение. Сродни преступлению против собственного достоинства, гордости и чести.

Но процесс был запущен и необратим...

И вот сейчас она лежит растоптанная собой же, отдавая отчет всему, что натворила, и знает — всё равно пойдет дальше. Это тот случай, когда уже нет других вариантов. Точка невозврата преодолена.

Элиза всё же поднялась на ноги, морщась от тянущего дискомфорта в мышцах. Низ живота непривычно покалывало, а губы до сих пор ныли.

Направляясь в ванную, девушка радовалось единственной позитивной мысли — впереди два дня выходных. Эта отсрочка даст ей возможность собраться и восстановиться.

Чтобы снова... атаковать...

Глава 12

«...Я всегда ценил только то, что правильно. Но у нас с тобой, жаль, другие правила...». Рамиль, т/п «Нож»

Она пришла спустя два дня.

Звонок в дверь застал Рому ранним утром понедельника перед окончанием тренировки. Словно время было точно выверено ею, помнившей его распорядок дня.

Пришла и прямо с порога ввела в неидентифицируемое состояние, пестрящее сотнями граней: от желания придушить собственными руками до потребности этими же руками прижать к себе до хруста костей.

— Приветствую тебя, Бог Тот![1] — провокационная улыбка ослепила на миг своей открытой веселостью, а в следующее мгновение ему на шею повесили ленту из... презервативов, словно гавайское цветочное ожерелье.

Эта валькирия над ним издевалась. По всем параметрам.

Элиза несколько секунд любовалась результатом своей шалости, потом удовлетворенно кивнула и коснулась одного из блестящих пакетиков в цепочке, поправляя. И задевая разгоряченную после нагрузок кожу мужчины. Моментально рождая тысячи ответных импульсов.

В ее черных глазищах черти жгли костры, и этот огонь полыхал, шипел, разрастался явно по душу Ромы.

А потом девушка отбросила сумку в сторону и одним дразняще плавным движением взялась за сплошной замок, который находился спереди и шел посередине по всей длине платья до самых колен. Вроде... очень даже целомудренное, никаких открытых участков, но... то, что от него можно избавиться за считанные секунды, делало наряд порочным. Стоит признать, очень практичная модель на такие случаи жизни.

И она это знала. Предусмотрела.

Разумовский наблюдал молча.

Сначала взору открылась грудь, спрятанная в полупрозрачном голубом бюстгальтере, и через расписанную крохотными цветами ткань прослеживались очертания сосков. Дальше — дорожкой к плоскому подтянутому животу миллиметр за миллиметром. И, наконец, — трусики из того же комплекта... А потом полы платья расползлись в стороны, и Элиза предстала перед ним во всей красе. На этот раз без чулок. А они и не к чему... Мужчине хватило и всего остального.