Девушка попыталась продвинуться немного в сторону, чтобы сменить неудобную позу, и случайно задела основной выключатель, погрузив пространство во мрак. Теперь не реагировали даже сенсорные датчики.

Рома нашел ее губы раньше, чем в сознании успела промелькнуть сомнительная мысль о том, что их первый раз начинался по аналогичному сценарию, только градус был совершенно иным...

И ворвался в рот с напористой жадностью, вытеснив не только дыхание, но и способность соображать. Грубыми резкими движениями языка вбивался всё сильнее и сильнее, заполнив собой и лишив рассудка.

Затем подхватил ее под ягодицы, отрывая от стены, и вжал в себя, заставляя вздрогнуть от мощи темного желания, которое Элиза даже сквозь морок в голове отчетливо ощутила низом живота. Ей пришлось обнять его за шею и оплести ногами поясницу, чтобы не сорваться вниз.

Тревожные звоночки тренькали где-то на задворках сознания, но оно всецело отдалось моменту, игнорируя любые сигналы. Каждая клеточка тела будто сошла с ума от счастья и беспечно рвалась наружу. Куда-то за пределы бренной оболочки, чтобы окончательно слиться с Ромой, раствориться в нем, утонуть. Несмотря на то, что в его поведении не было и намека на былую нежность, осторожность и долю сдержанности.

Раньше страсть этого мужчины воспламеняла, поглощала, впрядывала в полыхающее таинство. А сейчас — просто подавляла своей чернотой. В ней — власть. Жестокая, беспощадная и карающая.

Но ее это не отталкивало. Распаляло еще хлеще. Она добилась своего, заставила Атланта потерять контроль.

Казалось, вокруг образовалась гробовая тишина. Под стать беспросветной обстановке. И если бы не бабахающий в ушах пульс, девушка склонялась бы к тому, что умерла. Конечности онемели от напряжения, сердце наоборот — будто застыло в судороге, истерично билось, пугая непривычным ритмом.

И когда Элиза подумала, что сейчас задохнется под напором Разумовского, бессчетно продолжающего терзать ее губы, он внезапно устремился вглубь коридора. Внутренний ориентир не соврал — направлялся в спальню.

Она уперлась ладонью в косяк в последнее мгновение, порождая сопротивление, и этим вынуждая его остановиться и наконец-то оторваться от замученного поцелуями рта. Рома еще раз попытался потянуть ее в комнату, но Элиза несгибаемой рукой помешала ему, при этом продолжая находиться в крепких объятиях.

Ну уж нет, если играть, то не по его правилам. Больше никакой кровати!

Глаза мужчины недобро сверкнули, но он, практически скрипя зубами, подчинился, сделав шаг в сторону и влетев в ближайшее помещение — ванную. После продолжительного мрака яркий свет заставил зажмуриться. Но, как только он, не церемонясь, посадил ее на холодный мрамор, девушка взялась за стык, распахнула веки и уткнулась в него затуманенным взглядом.

Оба замерли, когда мужские пальцы коснулись подвязок на бедрах, слегка задев гладкую кожу.

Это было что-то новое и странное. Когда не понимаешь, хорошо или плохо то, что ты чувствуешь. Соблазнительного белья в браке она не носила. И никогда не искала способов прельстить пресыщенный мужской взор Разумовского. Между ними тогда все было предельно просто — обоюдное желание и никаких дополнительных возбудителей. Не было нужды в чем-то еще постороннем.

Теперь все иначе. На ней роскошный черный кружевной комплект. И оказалось... эти баснословно дорогие лоскутки полупрозрачной ажурной ткани не оставили Рому равнодушным.

Элиза смогла сфокусироваться, чтобы ярче впитать его эмоции. Он навис над ней, восстановив разницу в росте, опалил сверху ошалелым дезориентированным взглядом и после короткого оцепенения стал бессознательно водить подушечками пальцев по эластичной кромке чулок.

И смотрел. Изучал каждый миллиметр, будто только сейчас по-настоящему видел перед собой красивую девушку, которую до этого никак не воспринимал. Это был какой-то другой ракурс, от которого волнительная дрожь не переставала бежать по коже.

Элиза затаилась, выжидала дальнейших действий. И искала границу между его зрачками и радужкой, но не находила. Глаза напротив стали темным ночным небом. Гладким и беззвездным. Каким-то нереальным и таинственным. Притягивающим, зовущим.

Девушка, было, расслабилась и отпустила себя, начав наслаждаться неспешными поглаживаниями, выпуская затаенный в глубине трепет, позволяя влажной тяжести расти в паху...

Но внезапно Разумовский отпрянул, как ошпаренный.

Рвано выдохнул и потерянно взялся за голову, стремительно возвращаясь в действительность, воссоздавая себя, обретая контроль... Резко двинулся к раковине, ополоснул лицо водой. И застыл в этой бесформенной позе.