Девушка неспешно отстранилась, а женщина сжала её ладони, порываясь утешить.

— Долгое время я склонялась к мысли, что он аутист, представляешь? Пугала меня эта приверженность к однотипным действиям и отстранённость от всех, кто пытается его приласкать. Между нами говоря, успокоилась я только, когда тайком от всех отвезла его на обследование к команде первоклассных специалистов. И тогда уже смирилась с тем, что это характер. Не в ту породу.

Они помолчали какое-то время. Рядом в паре метров от них, подсвечивая фарами, терпеливо ждало такси. Леся выпустила её и выдала напоследок очень правдивую фразу:

— Просто помни, что другим ты его не полюбила бы, и всё встанет на свои места.

Разве Элиза и сама этого не понимала? Но неоспоримое принятие данного факта облегчения её терзаниям не приносило. Потому что… Вся эта «осознанность» хрустит и трескается под давлением банальной тупой боли в моменте эмоционального срыва, когда твоя выдержка, истонченная временем и обстоятельствами, дает сбой. Пребывая в коконе немой истерики, ты заживо варишься в своих собственных чувствах, давая им править родившимся хаосом в пределах собственного тела, и они, эти чувства, ломают тебя поэтапно и так тихо, чтобы никто не услышал. Она в совершенстве овладела искусством внешне быть нормальной и умирать изнутри все двадцать четыре часа в сутки. Не прогибаться под штормом и выстаивать, когда новая волна накрывает предыдущую, порождая круговерть страданий. Эта проклятая истерика не заканчивается. Она просто болит, болит, болит. Разгуливая через сквозную дыру в душе. Как ни пробуй её залатать — через время прибитые доски разлетаются в щепки под мощью и завыванием черной тоски.

Девушка действительно всё понимала. Свои травмы. Его травмы. Истину — что посредством этих самых травм они и стали тем, кем являются на сегодняшний день. А позже даже сумела осознать, насколько неизбежна была их встреча. И что Света, на самом деле, четыре года назад оказалась права, говоря, что с Ромой Элиза очень похожи. Очевидно ведь, что они — вывернутые копии друг друга. Оба всю жизнь блокировали возможность любить, и как результат — существуют с огромными проемами недолюбленности…

Из-за которой и совершают ошибки.

Но смогут ли они простить их?.. Исправить?

Рома сладко спал, Элиза продолжала невесомо гладить его по голове и мысленно рассказывать о том, какой была её жизнь в Париже без него. Она даже не помнила первый год этой никчемной жизни. До определенного момента, когда наступила черта. И пришлось очухиваться, брать себя в руки и выживать.

Внезапно девушка одернула себя — прошлое сейчас не имеет значения. Важно то, что в полумраке комнаты они тесно сплелись между собой, ища спасения друг в друге.

И она тоже заснула крепким сном с едва тронувшей губы улыбкой.

А утром проснулась резко задолго до пробуждения любимого, чтобы тихо сбежать, наскоро чиркнув записку: «Оставь ключи внизу». Потому что кусочек украденного счастья в тишине закончился с наступлением рассвета. И началась настоящая жизнь, в которой они остаются по разную сторону баррикад.

[1] «— Зараза ты, Сурикова» — оригинальная фраза из т/с «Бригада».

Глава 21

«Характер — это и есть судьба». Майя Плисецкая

— Этот проект многое изменит, понимаешь? — голос Алекса был таким воодушевленным, что Элиза непроизвольно повернула голову и уставилась на него.

В свете лучей закатного солнца, которые падали на мужчину через лобовое стекло автомобиля, Дашков выгладел каким-то неземным и очень красивым. Лёша, в принципе, красив сам по себе: атлетически сложенный классический блондин с правильными чертами лица и обаятельной улыбкой. Но сейчас эта картинка еще и одухотворялась созданным антуражем. И наблюдение приносило эстетическое удовольствие.

— Изменит для тебя или для всех? — Это уж как посмотреть, — он свернул с главной дороги и осторожно поехал по направлению к усадьбе. — Давай смотреть с твоего ракурса. — Элиза, — Алекс мечтательно вздохнул, ничуть не тушась от проявления своих эмоций, — я к этому шел всю сознательную жизнь. Быть не просто исполнителем чьих-то указов, а как минимум — равноправным партнером и самому раздавать приказы. — Ты тщеславен, Лёшенька, — шутливо усмехнулась девушка, пока и понятия не имея, о чем речь. — Есть одна маленькая известная деталь, которую ты упускаешь: чем выше стоишь, тем ниже придется кланяться.

Он рассмеялся, ловко лавируя между целой тучей элитных машин, затем припарковался, найдя свободную зону, и помог ей выйти. Мелкий щебень лежал почти ровным пластом и переливчато блестел после дождя, но был крайне непрактичен для хождения на нем в туфлях. Поэтому Элиза с благодарностью приняла руку мужчины, и они неспешно прошествовали к входу.

Последний раз на благотворительных аукционах она бывала года четыре назад, сопровождая Рому на таких приемах. И не сказать, что соскучилась по пафосу и помпезности подобных мероприятий, просто не смогла отказать Дашкову и составила ему компанию. Помимо того, что между ними устоявшиеся приятельские отношения, девушка никогда не забывала, что обязана этому человеку и работой. Отклонить приглашение ей казалось неправильным. По пальцам можно пересчитать, сколько раз он обращался к ней с такими просьбами.