Воцарилась мертвая тишина. Вторящая глубокому вакууму в голове Элизы. Это все было слишком. Слишком во всех смыслах! Жестоко, цинично и правдиво!

Но более всего — больно, черт возьми! Больно, что она обсуждает с любимым человеком ЭТО! Чужую беременность от него, чужой аборт, чужие поступки... и чувствует себя при этом причастной к чему-то грязному...

— Ты же видела, что с ней сегодня творилось, — продолжил Разумовский бесцветно и подавленно. — Ей нужна профессиональная помощь. А не рожать. Даже в благополучных семьях часто вырастают моральные инвалиды. Я тому пример. Что говорить об остальных? О неполных семьях? О той же Лене в качестве матери? Понимаю, что разочаровал тебя этим шагом, Элиза. Но, пожалуй, буду честен до самого конца. Если уж и заводить детей, то только от женщины, с которой хочешь связать свою жизнь. А в этой роли никого... кроме тебя я и мысленно не допускаю.

Девушка не смогла ответить. Не знала, что. Не знала, как. Ничего не знала. По крайней мере, в данную секунду. Стоит ли им говорить? Похоже, Рома пришел к тому же выводу — не стоит. Именно поэтому оставшуюся до её дома дорогу они проехали в гнетущем молчании.

Разумовский открыл ей дверцу, довел до квартиры и, перешагнув через порог, остановился, глядя на чемодан.

Элиза тоже замерла, подняв к нему лицо.

Ей было так сложно поймать какую-то малейшую здравую мысль во всем этом хаосе, что впору было выть в бессилии. Она запуталась, и эта беспомощность кромсала её на части. Все опоры разом рухнули. Крохотный огонек сиротливо метался на этих руинах, не представляя, за что ухватиться…

Но одно было точно — мужчине надо уйти.

Девушка обреченно вздохнула и попросила:

— В кабинете в пакете остались кое-какие мои вещи. Завезешь потом к Еве, когда будешь навещать девочек? Я заберу.

Рома перевел взгляд на неё, горько усмехнулся и кивнул. В глазах застыло понимание: значит, заберешь у Евы, но не у меня…

Она сделала шаг к нему и уронила голову на его плечо, боднув лбом. Выдохнула тяжело и натужно:

— А теперь иди, Разумовский.

Его кадык дернулся. Спустя добрых секунд десять он подцепил указательным и средним пальцами её подбородок и приподнял. Опалил пламенем темных глаз, скользя по лицу девушки с невероятной алчностью, будто вбирая в себя каждую черту. Затем наклонился и прижался губами к её рту. Прощальный поцелуй был не просто грустным, а добивающе трогательным и нежным.

— Береги себя, Покахонтас.

— Ты себя тоже…

Дверь за ним закрылась бесшумно.

* * *

Самолет плавно отрывался от земли, рассекая ночное небо.

На борту было шумно: переговаривались пассажиры, плакали и кричали дети — бессменный звуковой фон, сновали туда-сюда бортпроводники.

Её место было рядом с иллюминатором. Она любила смотреть на огоньки города с такой высоты.

В прошлый раз Элиза покидала Москву с чернотой на душе, не представляя, как жить дальше. Надломленная, потерянная, разочарованная. И любящая.

Сейчас она покидала столицу под другим градусом. Растерянная, взволнованная, дезориентированная. И любимая.

Глава 33

«Я предложу тебе раздеться, но не до нижнего белья, а до самого сердца...». Макс Окьлам

Элитный ночной клуб кишел отдыхающими. Царившая полутьма делала атмосферу интимной и интригующей. Музыка импульсами по коже просачивалась в тело, пленяя его и приобщая к окружающему накалу.

Элиза без труда отыскала глазами Разумовского-младшего и с полуулыбкой пошла в его направлении. Стоящий у своего столика Руслан общался с друзьями, что-то бурно обсуждая. Девушка стукнула мужчину по плечу, вынуждая развернуться. Взгляд зятя наполнился изумлением:

— Да ладно! — С днем рождения! — она тепло обняла его, вручив подарочную коробку с раритетным фотоаппаратом. Руслан, совсем по-мальчишески улыбнувшись, горячо поблагодарил её, чмокнув в щеку. — Я был уверен, что это всего лишь наш стёб по телефону, и ты не прилетишь ради меня. — Я привыкла выполнять обещания. Стой, — Элиза задорно рассмеялась и выгнула бровь. — Или ты хочешь услышать, что ради неповторимого зятя я готова на всё? Увы, придется посторониться, вас теперь двое таких — «повторимых» зятьев-Разумовских. — Не такие уж мы с Владом и «повторимые», — передразнил, картинно закатив глаза. — Садись.

Девушка огляделась, пройдясь по лицам в компании и не находя того, кого больше всех хотела бы увидеть. Глупо было надеяться, что Рома посетит такое сборище. Это Руслан захотел вспомнить беззаботные дни и отпраздновать день рождения под куражом, а не его старший брат…

Мужчина проследил за её взглядом и красноречиво хмыкнул, на что Элиза фыркнула и, не удержавшись, вновь рассмеялась. Девушек среди его друзей было преимущественно мало, и часть из них она знала, но, положа руку на сердце, не имела никакого желания общаться с малознакомыми людьми. Денис и Тимур не в счет — им махнула еще в самом начале, узнав сразу. Эти ребята покорили её своей преданностью Руслану в те дни, когда он сидел в колонии.

— Нет, давай так. Я побуду в баре, ты получи парочку заслуженных тостов, — указала на сервируемый официантами стол. — Потом мы с тобой немного пообщаемся, и я уеду. У меня на завтра обратный билет. — Скажешь тоже! — возмутился, посерьезнев. — Мне, правда, так будет комфортнее, — не рассказывать же ему, что расстроилась из-за отсутствия Ромы и теперь хочет побыть наедине со своим разочарованием. — Всё, иди к ним.

Не дожидаясь новой порции возражений, она стремительно развернулась и отправилась к бару. Усевшись на высокий стул, устроила локти на стойке и заказала легкий коктейль. Бармен подмигнул ей, выдав что-то пресное о неземной красоте, а Элиза придвинула к себе бокал и с кислой миной пригубила яркий напиток.