Киллиан с благоговением говорил об этом «Кейде», которого я встречала всего один раз. Он был президентом мотоклуба Сыны Тамплиеров, семьи Киллиана.

— Только благодаря им я могу прокормить себя и принадлежу чему-то большему, не перебиваясь отбросами. Я рассказываю все это не для того, чтобы добиться от тебя сочувствия, — сказал он, вытирая слезу с моей щеки. — Только понимания и прощения.

Я удивленно моргнула.

— Прощения? — повторила я недоверчиво. — Мне нечего тебе прощать. Килл, ни в чем из этого ты не виноват.

— Ни в чем из этого я не виноват, — согласился он. — Но в прошлые выходные я плохо с тобой обошелся.

Его голос звучал непреклонно.

— Ты — единственно хорошее, прекрасное создание, вошедшее в мою жизнь с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Меня… вывернуло наизнанку, когда я увидел свое прекрасное создание так близко к тому уродству, от которого я пытался тебя оградить. — Он отвел взгляд в сторону. — Я не хотел, чтобы это уродство было рядом с тобой, Веснушка. Черт, я провел все выходные, споря сам с собой о том, стоит ли мне вообще быть с тобой, тянуть тебя вниз, запятнать тебя тем, что ты с кем-то вроде меня.

Не в силах слушать, как он отзывается о себе, я двинулась вперед и встала перед ним на колени.

— Килл…

— Это, — перебил он, указывая на исчезнувший синяк под глазом, — я получил, отбиваясь от дилера моей матери, который хотел воспользоваться ею, пока она лежала в отключке на диване.

От этих слов, рвущих сердце на части, я вздрогнула, мой разум не мог даже представить нечто подобное. Такое я видела в кино, в новостях, но не в реальной жизни. Не в той реальной жизнь, к которой я привыкла.

Киллиан наклонился вперед и коснулся моей щеки пальцем.

— Видишь, — прошептал он, — даже слова об этом портят прекрасный мир, частью которого ты являешься. Сотрясает его, рвет на части. Зная, что в моей жизни есть такое дерьмо, что оно каким-то образом может затронуть тебя… — Он сделал паузу, черты его лица стали суровыми. — Я не могу этого принять, Веснушка.

— Остановись, — приказала я. — Прекрати немедленно, Киллиан.

Киллиан ничего не сказал, скорее от удивления, чем от чего-то еще.

— Ты много в чем ошибаешься. Во-первых, мне нужно тебе кое-что сказать. Родители моей мамы были алкоголиками. Она росла в трейлере. У нее было тяжелое детство. Подробностей я не знаю, потому что она не слишком любит ими делиться.

Мама рассказала мне самый минимум о своем детстве и раскрыла эти подробности только в прошлом году, когда почувствовала, что я достаточно взрослая, чтобы справиться с ними. Мне было интересно, что еще она от меня скрыла, для чего, по ее мнению, я недостаточно взрослая.

Мои мысли вернулись к текущему моменту.

— Из всех людей в этом мире моя мама для меня важнее всех, самая особенная. Моя лучшая подруга. Могу только предположить, но мне кажется, у вас с ней было схожее детство, к несчастью.

Я проглотила лезвия, царапающие горло при мысли о том, что маме приходилось иметь дело с мыслями, подобными тем, что озвучил мне Киллиан. Уродливые, ошибочные мысли, вызванные людьми, которые должны были защищать от подобных вещей.

— Самый важный человек для меня, которого я люблю и уважаю превыше всего, являлся частью мира, в который ты, судя по всему, меня не включаешь. Твое детство каким-то образом заставляет тебя считать, что оно определяет то, кто ты есть. Ты прав. Оно определяет, кто ты. Но не делает тебя плохим. Оно делает тебя еще прекраснее, чем я могла бы стать, если бы росла в этом уродстве и превратилась… в тебя, — тихо сказала я.

Киллиан долго смотрел на меня, момент, который казался почти вне времени. В его глазах отражалась такая сила. А затем он наклонился вперед, с чрезвычайной нежностью обхватил мое лицо и поцеловал. Его губы двигались медленно и терпеливо, отгоняя звуки окружающих нас людей, отгоняя демонов, пришедших вместе с разговором. Вокруг нас все исчезло. Были только я и он.

— Как же я рад, что встретил тебя, Веснушка, — сказал он, прервав поцелуй и прильнув лбом к моему лбу.

— Я тоже, — прошептала я.

Я не думала, что когда-либо за целую жизнь смогу быть более рада встрече с человеком. С человеком, который быстро стал огромной частью моего мира.

***

— Меня сейчас стошнит, — простонала я.

В мою ладонь скользнула большая рука, сжимая ее.

— Ты выступишь великолепно. У нас все будет круто, — пообещал Сэм. — Пожалуйста, не блюй. Это испортит мой прикид. Это наш дебют. В группе я позиционирую себя как самый привлекательный и модный, — добавил он с усмешкой.

Я издала сдавленный смешок, который, казалось, расцарапал мое пересохшее горло.