Шрифт:
«ИДИ ВА-БАНК. ВЫИГРАЙ.»
Никакого давления, ага.
– Мистер Келли, – сказал наш крупье, – Ставка за вами. Отвечаю пятнадцатью.
Я устал от мизерных ставок. Трое моих соперников заработали меньше, чем я в прошлом раунде. Двое других разместились выше. Поскольку размещение было основано на выигрышах за раунд, а не на накопленном доходе, я точно не знал, с чем столкнусь. Что я действительно знал, что занял десятое место, и мне нужно подняться в первую шестерку.
Мои карты были дерьмовыми – туз, валет, валет, 6, 4. У нас все еще была ничья, и пришло время взять дело в свои руки.
– Вижу ваши 15 000 долларов и поднимаю еще на двадцать пять.
От моих оппонентов, а также от некоторых наблюдавших за происходящим людей послышался ропот. Что они знали?
Они не видели моих карт.
– С вас сорок...– сказал крупье, обходя стол.
После одного фолда, игра продолжилась с пятью игроками.
Мои оппоненты взяли что угодно – от одной карты до максимум трех.
– Мистер Келли?
Сдав 6 и 4 рубашкой вверх, я взял еще две карты. Я не был большим поклонником держать кикер, но с такой рукой, как у меня, было трудно выбросить туза.
Я отогнул уголок первой карточки.
10.
Черт.
– Мистер Келли, ваша ставка.
Я ничего не сказал, поднимая уголок второй карточки.
Туз.
Я посмотрел на предвкушение моих противников. Отсчитав пять стопок, я подтолкнул их вперед.
– Пятьдесят.
– Ставка составляет 50 000 долларов, – повторил дилер.
Первый противник сбросил карты. Второй не торопился, прежде чем выложить карты. Но третий, мистер Джулиус Данн, продолжил игру. Из исследований Рида и Мейсона я узнал, что Данн был немногим больше, чем плейбой, типичный представитель сильного пола с вечным загаром – даже в Чикаго в январе – и белоснежной улыбкой.
– Какого черта, – сказал Данн, протягивая фишки на 50 000 долларов вперед. – И я повышаю на десять.
Последний противник сбросил карты.
Я добавил в банк еще десять штук.
Раскрыть свои карты было обязанностью последнего игрока, который сделал ставку или рейз. Это означало, что, получив прибавку в размере 10 000 долларов, мистер Данн оказался в центре внимания, и я решил, что ему это нравится.
– Мистер Данн, – сказал крупье.
Улыбка мистера Данна на миллион долларов стала шире.
– Две пары.
Я кивнул.
Он перевернул два валета.
Мне не нужно было отвечать. Мне даже не нужно было раскрывать карты, если бы я не претендовал на победу. Однако это было нечто большее. Мне нужно показать миру, что я не блефовал. Я перевернул свою пару валетов.
– Продолжайте, – сказал я.
При появлении моей пары валетов сила улыбки мистера Данна немного померкла.
– Ваша вторая пара, мистер Данн? – спросил дилер.
Он перевернул свои три оставшиеся карты – 8, 8, туз.
– На всякий случай, если вы также планировали повторить мою пару восьмерок, – сказал он.
– Не планировал.
Я перевернул свою пару тузов.
Толпа ахнула.
Кивнув, я загребал банк. В одних руках у меня скопилось более 200 000 долларов.
Да, именно так это и должно было сработать.
Когда дилер перетасовал колоду, толпа снова зааплодировала. Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэдлин пододвинула к себе большую горку фишек. Обналичить деньги.
Это была моя первая мысль, а потом я вспомнил сообщение Спарроу. Обналичивание денег Мэдлин обошлось бы дорого «Спарроу». Он бы хотел, чтобы она потеряла все.
Что бы ни происходило, я этого не хотел.
Еще больше сдач приходило и уходило. Я выиграл и проиграл. Взглянув на часы, я увидел, что нам осталось играть меньше получаса. За моим столом осталось всего четыре игрока. Мы потеряли двоих из-за обычного истощения. Они поставили все, что могли, и проиграли.
Эта возможность была причиной того, что это называлось азартной игрой.
Хотя разномастные победы перемещались по столу, самые высокие стопки принадлежали мне и Данну.
Наконец, раздалось предупреждение от диктора.
– Леди и джентльмены, эта раздача завершает игру на этой сессии.
Я оглянулся, задаваясь вопросом, где Бекман, но не мог найти его.
Крупье поднял руки. Он перетасовывал. Это означало, что наш столик был готов.
Я нетерпеливо ждал, пока наши фишки будут подсчитаны и суммы подтверждены. Два игрока ушли ни с чем. Судя по стекам, еще двое с моего стола не пройдут в следующий раунд. У каждого, по-видимому, было меньше 50 000 долларов. Эти выплаты не заставят Спарроу отказаться. При нормальных обстоятельствах это небольшая часть уплаченных налогов.