Шрифт:
— Мне нужно отдохнуть… — он растягивает узел галстука, и встает. — У сестры не задерживайся. Пока поживешь со мной…
— Нет, — отрезаю я.
Снова отбиваться в душе или рисковать? Ни за что.
— Тебе не нравится дом? Или я?
Как припечатал.
— Неприятные воспоминания, — признаюсь я.
— Если не хочешь настолько меня видеть, что готова снова рискнуть быть похищенный — вперед. Но выгоднее перетерпеть мое соседство, не так ли?
Отвожу взгляд.
Ян, конечно, понял, что именно меня беспокоит.
— Больше не буду проявлять к тебе внимание. Выбери любую спальню, — он бросает на стол галстук, словно здесь есть прислуга, и выходит из кухни.
Это я, верно?
Новая прислуга, которая должна убирать вещи и готовить завтрак.
— Скотина, — беззлобно произношу я.
Мою посуду — не привыкла оставлять грязное. К сестре придется надеть то, что выдали вчера в самолете. Сойдет, но нужно будет закупиться. Откладывать не хочу.
Таню отвезли в закрытый ЖК за высокой оградой и с камерами по периметру. Ей, сельской жительнице, наверное, невыносимо гулять во дворе с тремя клумбами после сельских просторов.
В кондитерской напротив покупаю шоколадный торт. В цветочном — зачем-то букет роз.
Скорей бы увидеть Марка.
Впервые с родов, не считая фото. Меня трясет, как осиновый лист. Захожу в магазин игрушек — ассортимент небольшой, под внимательным взглядом продавца выбираю набор самых дорогих кубиков. Несу коробку подмышкой, когда месте с охраной вхожу во двор.
Я не предупредила о визите. Побоялась недовольства сестры.
Охрана остается на площадке, а я звоню в дверь.
Открывает незнакомая женщина.
— Да?
— Я Вера, — поясняю, догадавшись, что это домработница или няня. — Сестра Тани.
— Минутку, — впустив в прихожую, женщина удаляется. — Татьяна! К вам сестра.
Нервно жду, пока Таня не выходит из детской с ребенком на руках и от шока я едва не роняю подарки.
Глава 30
— О-о-о… — выдыхаю я, рассматривая малыша.
Мой сын.
Марк.
Я увидела его спустя год с лишним. Красивый малыш с глазами, как у Яна… Меня накрывают странные чувства. Они похожи на пуховое одеяло — уютно, в которое хочется завернуться и прижать ребенка к себе. В этот миг понимаю, что все что я делала до этого — правильно. Любопытный взгляд мальчика меня в этом убеждает и придает сил бороться до конца.
— Маркуша… — шепчу я.
Сын с пытливым интересом рассматривает меня — тоже что-то чувствует. Это я его мама!
Ставлю игрушки и торт на пол. Рядом опускаю букет, капли росы падают на пол, и протягиваю руки. Румяная, с толстой светлой косой, перекинутой через плечо, Таня выглядит недовольной и подозрительной.
— Он тебя не знает! — сестра отворачивается, не разрешая взять ребенка. — Ты его испугаешь.
— Да брось, он же совсем не боится! — малыш улыбается, пока я жадно рассматриваю черты. — Дай подержать, пожалуйста…
Но сестра вдруг возвращается в детскую, хлопнув дверью перед носом.
— Подождите, пожалуйста, — пытается сгладить углы домработница, подбирая букет и торт.
Кубики остаются на полу перед детской. Через минуту выходит Таня — уже без Марка.
— Ему спать пора. У ребенка режим, — строго сообщает она и кивает, не обращая внимание на мое побелевшее обескураженное лицо. — Пойдем, поговорим.
Заметив нас, домработница выскальзывает из кухни. Только чайник успела поставить, торт уже порезан на тарелке, розы сладко пахнут, напоминая про Романа…
— Слушай, Вера, — грубовато начинает она, наливая чай. — Чего приехала?
Я думала, она будет растеряна в этих обстоятельствах. Но Таня не только не потеряла уверенности в себе, но и организовала быт, построила домработницу, уверена, и до охраны скоро доберется.
— Проведать, как вы.
— У нас все хорошо! Не нужно приезжать, — она ставит чашку янтарного чая, и я натыкаюсь на недобрый взгляд. — Народа и так много, Маркуша нервничает. Извини, но лучше микробы не таскать и малыша не беспокоить.
— Таня, но…
— Ты беспокоишь племянника! — железным голосом добавляет она. — Как долго мы здесь пробудем?
— Не знаю. Сроков мы не обсуждали.
— Это проблемы твоего мужа?
— Да, мои и бывшего мужа.
— Понятно. Он сюда приедет?
Она боится.
Боится того же, что и я: что Ян увидит и отберет ребенка.
Не узнать эти глаза невозможно…
Это его глаза.
— Нет. У него дела, и…
— Не объясняй.
Она слегка добреет и садится напротив.