Наш последний секс полностью меня изменил, разрушил мне жизнь, после которой я долго себя собирала, и второго раза мне не будет.

Этот страх глушит любые чувства.

— Я не хочу! Нет!

Отталкиваю его и выскакиваю из душа.

Прямо на голое тело натягиваю халат и вылетаю из ванной. Оставляя следы босых ног, бегу по коридору из спальни. Сладкие следы на губах и вкус Яна смывают слезы.

Заскакиваю на кухню и останавливаюсь там.

Тело разнежено душем и его ласками, а в душе такие черные тучи, что жить не хочется. Меня трясет. Я стою в центре помещения и нервно дышу в ладонь. Чертов Ян!

— Будь ты проклят, — шепчу я. — Скотина… Я тебя ненавижу, ненавижу…

Кто мог знать, что любовь оставляет такие раны. Холодно. Кожа пылает, словно по ней водили острыми лезвиями.

Нужно уйти.

Мне нельзя оставаться…

Я чуть не совершила ошибку. Слышу, что Ян вышел из душа — из спальни доносится шум. Надеюсь, он ничего не ломает.

Я не знаю, что делать.

Просто жду.

Кажется, Ян собирается. На пороге кухни он появляется минут через десять. Обходит меня и выворачивает содержимое подвесного шкафа на стол. На нем уже брюки, свежая сорочка с не застегнутыми манжетами, к покалеченной кисти прижимает полотенце.

Пока я здесь переживаю новую катастрофу в душе, он просто оделся. Это остужает еще сильнее.

— Иди к себе, в спальню, — зло бросает он. — Я уезжаю.

Даже не смотрит на меня. Вываливает из аптечки на стол бинты и остальное.

— Вызови врача, — прошу я.

— Рана разболелась, — сдавленно огрызается он. — Не лезь! Иди к себе! Я поеду в больницу.

Злится за отказ. Хочет свалить из дома. Из-за меня. Из-за того, что произошло в душе. Он понял, почему я ушла. Понял и поэтому сейчас не смотрит. Молча подхожу и забираю бинт.

— Я помогу.

Накладываю его слоями — просто спрятать рану, врач все сделает, как нужно.

Пока он вызывает водителя, застегиваю на Яне сорочку. Даже завязываю галстук на узел… Он не выйдет в беспорядке даже если ему руку отрубить. Я что, извиняюсь? Это он должен извиняться за то, что сделал со мной перед разводом. Он. Должен.

Не я.

Но я все равно делаю это.

Мне жаль наши исковерканные жизни и отношения.

Резким движением Ян убирает мои руки и выходит из кухни. Поворачиваюсь к окну: через несколько минут он садится в машину.

Врача можно было вызвать на дом.

Он из-за меня уехал.

Ну и хорошо.

Бреду в спальню, на автомате убираюсь в душе: выжимаю мокрое полотенце и вешаю на полотенцесушитель. Где в огромном доме швабра понятия не имею и убираю воду с помощью бумажных полотенец.

Сушу волосы и надеваю другой халат — сухой и теплый. Мне придется спать одной. Технически это не так: во дворе бродит охрана, но дом пуст.

Ну и хорошо.

Ну и прекрасно. Я не собираюсь платить сексом за возможность спать с кем-то рядом. Мне хватило мужиков, которые постоянно лезут под юбку… Хочется плакать, но слез нет, я долго лежу, глядя в потолок сухими глазами.

Лучше бы ничего не было в душе.

Никаких поцелуев. Никаких слов.

Лучше бы он не приходил и все осталось, как раньше.

Открываю глаза, когда в окно вползает серое утро. Место рядом пусто. Что же меня разбудило? Кажется, Ян вернулся — во дворе паркуется машина. Умываюсь и в халате иду на кухню. Сварю кофе. Завтрак тоже не помешает.

Как раз заканчиваю с кофе, когда появляется Ян.

— Я тебя искал.

Бледный и с кругами под глазами — не спал всю ночь. Зато кисть профессионально перевязана.

— Знаю, — заметила, что сначала он пошел в спальню, затем в холл и только потом догадался проверить кухню. — Будешь завтракать?

— Да.

— Сейчас приготовлю. Видела в холодильнике яйца и бекон. Кофе готов, если нужно.

Стараюсь не встречаться глазами, когда Ян подходит за чашкой. Неловко за вчерашний душ. А еще у меня нет одежды и белья, под халатом я голая.

Нужно съездить за вещами… и увидеть сестру.

— Садись, я все сделаю, — хочу побольше пространства.

К счастью, Ян устал. Не споря, садится за стол.

Подрумяниваю бекон с двух сторон. Яйца жарю отдельно и соединяю на тарелке с овощами. Не знаю, что любит Ян, но я почистила и порезала огурец, добавила черри и рукколу. Понятия не имею, что он любит, кроме таежного шашлыка из сбитых оленей.

— Кажется, в первый раз готовлю завтрак за все время, что мы знакомы, — переставляю тарелки на стол. — Хочу съездить к сестре, хорошо?

— Я не должен напоминать, что любые поездки только с охраной?

— Нет.

Он пробует глазунью, оставляет один ломтик бекона, остальное сдвигает на край тарелки. Ест вяло, через силу. Мы не смотрит друг на друга. Мне кажется, он тоже сожалеет о вчерашнем. Открывать свои чувства всегда больно.