— Правильно сделали. Не рискуй. Заживи как следует. А я постараюсь договориться.

Леонид заснул у меня на руках. Мы уселись рядом, взялись за руки и говорили, говорили, говорили — о футболе и США, о нашем будущем и о том, что Лёнечке нужен брат или сестричка, потому что родные люди — это очень важно, мы оба — единственные дети у родителей, и знали это как никто другой.

Я потерял счет времени. Рина первая напомнила, что сегодня открытие стадиона, и нашла силы убрать руку из моей.

— Завтра увидимся, — пообещала она.

А вот я не мог заставить себя уйти, и мотивация, что скоро открытие стадиона, не работала. Нарастала смутная тревога, и было ощущение, что я вижу жену в последний раз.

С трудом я заставил себя выйти из палаты, постучался к заведующей. Она была на месте, это оказалась полная кореянка лет шестидесяти.

— Нерушимый! — воскликнула она. — Вот порадовали вы нас! — Она сменила радость в голосе на обеспокоенность: — А у жены вашей, похоже, послеродовый психоз, хоть психолог ничего и не выявил. Представляете, она игнорирует запреты и берет ребенка на руки! После операции можно поднимать два килограмма максимум, иначе швы разойдутся. А ведь она медик! Должна понимать, чем это грозит.

— Я, собственно, по этому поводу. Хочу быть с ней и помогать — до самой выписки.

— И днем, и ночью? — удивилась она.

— Да.

Мне радость, Рине польза, и тёща, может, съедет к тому времени. Жаль, что моя настоящая мама не видит меня таким счастливым. Впрочем, Звягинцев в этой реальности тоже счастлив, ему есть чем порадовать нашу маму.

— Буду очень вам благодарен, если позволите.

Ну давай, принимай правильное решение! Подвинув очки ближе к переносице, заведующая сказала:

— Да, пожалуй, так лучше. В передовых роддомах давно практикуют совместные роды. Когда приступите к выполнению, кхм, отцовских обязанностей?

— Да хоть сегодня. Часов в восемь. Только Людмила Фёдоровна категорически не хотела меня пускать, пришлось через турникет прыгать.

Приветливое лицо заведующей стало злым и резким.

— Я с ней проведу беседу. Посмотрю запись с камер, если она грубит посетителям, подниму вопрос о ее увольнении, хоть она и мать нашего главврача.

— Вот оно в чем дело, — задумчиво проговорил я. — Если не получится поставить ее на место, обращайтесь, помогу.

— Хорошо. Куда это годится, тиранить людей, которые и так волнуются?!

В кабинет заглянула акушерка с папкой, рассыпала на столе открытки с нашей сборной, правда, там был Акинфеев вместо меня — видимо, их делали заранее, и отдельно со мной, сложила руки на груди лодочкой.

— Александр, подпишете? Пожалуйста!

Я глянул на настенные часы: пятнадцать минут шестого! Через сорок пять минут открытие стадиона «Титан».

— Конечно подпишу, но завтра. Сейчас мне срочно надо на стадион. Открытие в шесть!

— Бегите, Саша, благослови тебя бог! — проговорила заведующая, подвинула к себе телефон и стала звонить кому-то по внутренней связи.

Когда я топал по коридору, на ходу вызывая такси, по коридору разнесся ее гневный голос. Молодец, и кнут, и пряник использует. Кого она так распекает? Наверное, сторожиху.

Я сбежал по лестнице, приблизился к турникету — он меня пропустил, а надутая сторожиха сделала вид, что не видит меня.

Только на улице я включил звук, просмотрел список пропущенных вызовов: Димидко, Тирликас, Лабич, Погосян… Лиза, Гусак, Семерка, Колесо, Микроб… Лиза, Лиза, Лиза. Как стал успешным, так любовь ко мне проснулась. Неужели не понимает, что мне нельзя в Бельдяжки? Совсем совести нет.

Первым я набрал Сан Саныча, чтобы узнать, что у нас по плану.

— Нерушимый, — выдохнул в трубку он, — зазвездился совсем, что трубку не берешь?

— В больнице был, у жены. Куда мне подъезжать?

— Во дворе автобус и журналисты. Мы стартуем ровно в шесть. В это время выступят Самойлов, ну, который начальник завода, и прочие бюрократы; поговорят полчаса, а потом объявят нас. Там толпа — ужас. Мы сквозь них пройдем на стадион, все в футбольной форме, пробежимся — это все, что от нас нужно. Потом кульминация: я исполню роль Прометея и зажгу вечный огонь, и начнутся песни, выступления артистов, гулянки и фотосессии.

— А оцепление хоть будет? — встревожился я. — Нас же растерзают фанаты.

— Конечно будет. Кстати, ты видел открытки?

— С нашей сборной? — уточнил я. — Да.

— Олег такие же сделал с «Титаном». Тираж выпустил бешеный, но уже разгребли все.

— Молодец Олег… О, такси приехало, — я поднял руку, останавливая машину, надел купленную по дороге кепку и очки. — Вы форму мою подготовьте, чтобы не заходить домой, там тёща.

— Сочувствую. Сделаем. Отбой.

И опять эта тревога… С чего бы? Когда весь мир смотрел, как нам чемпионский кубок вручают, так не волновался, а тут — на тебе! Как пацан.