Как кошка — на игрушку кинулся на точный, но не сильный мяч, летящий чуть выше головы справа — и взял!

Денисов, выругался, вскинув руки, пнул невидимый мяч, посмотрел назад, на тренерский состав — тренеры все как один скрестили руки на груди.

Опять по нолям!

Ничего, ничего, ничего! Саня, соберись! Соберись, мать твою! За тобой — Москва! И Михайловск. И миллионы болельщиков.

Не пытаться понять, кто и чего хочет больше всего на свете. Просто превратиться в осязание и слух, напрячь органы чувств до предела. Это дуэль. Я и пенальтист.

У них, кроме Неймара, нет толковых пенальтистов!

Кто в этот раз? Каземиро? Он, конечно, хорош, очень хорош. Но в качестве пенальтиста… Сейчас посмотрим. Отпустить ситуацию, отключить мозг и довериться рефлексам.

Разбег, удар!

Я прыгнул наугад и…

…и кончиками пальцев дотянулся до летящего в «девяточку» мяча. Упал, вскочил, вскинув кулаки. А вот фиг вам! По нолям!

На бразильцев было больно смотреть. Трибуны притихли, издав разочарованный крик.

Поглядывая на тренеров, бить пошел Тюкавин. Говорили, что Костя не пенальтист. Он — нападающий в первую очередь. Ну, посмотрим. Я напрягся, будто сам бил.

Костя разбежался по дуге, ударил — вроде прямо, вратарь и прыгнул прямо, вскинул руки. Но мяч, будто радиоуправляемый дрон, изменил траекторию полета, взял левее, чиркнул по руке…

Е-е-е!

Есть! Один-ноль по пенальти в нашу пользу!

Костя сам не поверил в то, что сделал. Стоит, глазами недоуменно хлопает, когда все виснут друг на друге и орут, трибуны так и вовсе зашлись в бесновании. Наконец до него дошло, он пригладил волосы, улыбнулся… виновато, что ли.

Снова бьют бразильцы, и выходит Силва.

Еще десять минут назад меня мучил синдром самозванца: кто я и кто они? Но теперь отпустило, потому что и они когда-то были никем. Все были никем, кроме наследных принцев и принцесс. И вот наконец я понял, что мы на равных с Силвой, Каземиро… И даже Неймар, которого обычно выпускали бить пенальти под конец, мне не забил.

Давай, Тиагу, бей!

Если я и пятый раз не пропущу — уж не рекорд ли? — то дальше можно и не бить. Хоть отобьет бразилец, хоть пропустит — а все равно уже наша победа.

Напряжение было такое, что хоть нарезай и на хлеб намазывай. Трибуны затихли в предвкушении. Бразильцы замерли, кто где был, шеи вытянули, как сурикаты. Наши в центральном круге стояли, положив руки на плечи друг другу. Команда!

Силва разбежался, ударил…

Я снова отпустил ситуацию и доверился рефлексам.

Мяч всегда летит быстрее, чем бежит игрок. И быстрее, чем прыгает вратарь.

Вот и я прыгнул не туда. Чуть-чуть не туда! Взял сильно левее и уже в полете понял, что не успеваю, мяч летит не в верхний левый угол, а над головой и чуть левее. Время будто замедлилось. Я уже лечу, и мяч летит, медленно вращаясь, мимо…

Выше, выше…

А потом время словно сняли с замедления, мяч чиркнул по штанге и ушел за поле.

И свисток.

И — победа! Неважно, что по пенальти, это мундиаль! В истории останется тот, кто пошел дальше — сборная СССР!

Я упал и свернулся креветочкой. Навалилась усталость, ведь я исчерпал ресурс и чувствовал себя пустым сосудом. Хотелось уснуть прямо здесь, и пусть весь мир подождет. Но вся команда выбежала с криком на поле ко мне. Теперь я, как Костя, не до конца ощущал важность момента.

Меня подхватили и начала качать. Память прошлой жизни оживила игру Россия — Испания. По сути, я сделал то же, что тогда — нога Акинфеева. Миллионы людей сейчас празднуют победу, которую я им подарил. И даже если мы вылетим в четвертьфинале, наши болельщики ощутили вкус победы. Шутки ли — Бразилию одолеть!

— Отпустите, парни! — крикнул я, улыбаясь, покачиваясь на руках, как на волнах. — Я же переволновался! Мне же сейчас плохо будет…

— А-а-а! Саня! — Это бесхитростный Сэм.

— Гений! А я говорил! — Вроде Карпин.

— Молодец! Не подвел! — Игорь Акинфеев.

— Ты просто еще не понял, что сделал! — Дзюба?

На руках меня пронесли вокруг всего поля под свист трибун. Наших болельщиков, было совсем немного. Мне хотелось одного — спать и жрать. Зная это, Микроб сунул мне протеиновый батончик, который я тотчас съел — это поможет мне продержаться до ужина.

А потом — в раздевалку.

— Ну, что сказать, — начал было Валерий Кузьмич.

Но я только и мог, что:

— Отпустите меня, а? Очень устал. Мне бы в душ.