После «лучшего» на следующие сутки накрывает откат, последствия сто процентов будут видны на энцефалограмме, а потом действует недельное ограничение на применение способностей, и большой вопрос, отобразится ли оно.

Если меня вычислят, это конец моей футбольной карьеры, а мне надо хотя бы чемпионат мира доиграть, а еще лучше — еще и Лигу Европы.

Итак, надо поесть, это полчаса, полтора часа поспать на базе — сон должен гармонизировать все процессы в организме и перезагрузить меня — и ехать.

Черта с два поспишь, когда непонятно, хватит ли времени, чтобы восстановиться!

Возле автобуса меня наконец поставили на ноги. Каждый норовил похлопать по плечу, сказать что-то доброе и ободряющее — словно так парни пытались прикоснуться к моему подвигу. Только Иван Иванович смотрел настороженно и Микроб — единственный, кто знал про особенности моего организма, в том числе откаты.

В автобусе Федор уселся рядом, толкнул в бок, заглянул в глаза — мол, что теперь делать? Я-то все знаю. Я развел руками, и он понял без слов, насупился.

Наверное, будь я в нормальном состоянии, места бы себе не находил, гадал, получится ли проскочить или нет. Теперь мысли вяло копошились на задворках сознания.

На базе была своя столовая, где стол ломился от яств — повара постарались к нашему приходу. И поросенок был запеченный, и лобстеры, и шампанское французское.

Парни налетели на угощение, тренеры заняли места во главе стола. Точнее столов, сдвинутых буквой П. Персонал: пиарщики, повара, переводчики, массажисты — тоже праздновали, но за отдельным столом. К ним же присоединился Иван Иванович, которому, видимо, частично рассказали, какие у меня способности, потому он так старался оттянуть время медосмотра.

Мне поначалу кусок в горло не лез. Ну, точнее я так думал. Но — первое кольцо кальмара, потом — гигантские креветки, лобстер, спреды из закопченной рыбы, рис с таким соусом, и с эдаким. Фрукты всякие, салаты странные и привычные. О, вот и оливье! Только я к нему потянулся, как поднялся Валерий Кузьмич с бокалом шампанского и сказал:

— Друзья!

Все замерли, повернули к нему головы. Микроб, умирающий от голода, отчаянно пытался проглотить то, что начал жевать.

— Мы провели сложнейшую игру. Никто не верил в то, что мы выиграем. Но это не чудо, нет: у нас сильная команда с огромным потенциалом. Это — величайшее достижение! Спасибо за игру!

— За победу! — добавил Тихонов.

— Настоящую и будущие! — улыбнулся Карпин.

— За команду, — сказал Бердыев и добавил что-то на арабском, упомянув Всевышнего.

— Ура-а! — крикнул Сэм.

Я налил себе газировки, чокнулся со всеми. Встретился взглядом с Микробом. Понемногу начала возвращаться энергия. Очень хотелось побыть немного с командой, запомнить этот вкус победы, чувство, похожее на стремящиеся вверх пузырьки шампанского. Но, пожав всем руки, выслушав о своем таланте, я отправился спать.

Мысли немного побунтовали, и я вырубился.

Разбудил меня стук в дверь. Я открыл ее и увидел нашего врача, он выглядел крайне встревоженным.

— У Игоря серьезная травма сустава. За неделю не вылечится. Если тебя дисквалифицируют…

— Волноваться не о чем, — успокоил его я, хотя сам уверен не был.

— Надеюсь, — буркнул Онойко.

Мы спустились в холл, где ждал Тюкавин, опьяненный победой и шампанским.

— Не дали досмотреть игру, — пожаловался Костя, и я вспомнил, что сегодня в девять вечера в Сан-Франциско Португалия играет с Уругваем.

— И как вы смотрели? — спросил я на ходу.

— В ресторане был телевизор, вот по нему, — охотно поделился герой сегодняшнего дня. — Когда я ушел, счет был 1:1.

В сопровождении врача мы вышли на улицу, погрузились в прибывший за нами микроавтобус и в сопровождении двух полицейских машин поехали на обследование в медицинский центр.

Хоть что-то посмотрю в Америке, кроме зоопарка.

— Я за Уругвай, — продолжил тему Костя. — А так наши поровну разделились. Как думаешь, кто кого?

Мы ехали по залитому светом ночному городу, мимо гигантских небоскребов, в потоке машин, где встречалось множество знакомых марок, от которых я успел отвыкнуть. Только сейчас почувствовалось, что я за границей: какое-то тут все чужое, искусственное, чрезмерно урбанистичное.

— Сложно сказать, — после недолгой паузы ответил я. — Мне кажется, португальцы выиграют. Хотя и Уругвай — команда жесткая и настырная, но непредсказуемая, так что у тебя надежда есть.

— И у тех, и у тех не лучшие времена, — вздохнул Костя и замолчал, он еще не отключился от игры. — Да и Криштиану уже не тот…