— Отлично! — сказал он. — Объясни мне, что в этот раз не сработало? Почему я снова попал на карусель? Я же не пытался изменить будущее.

Клоподав высунул голову наружу и демонстративно зевнул, показав все свои клыки.

— Я ему говорю, я его предупреждаю, я снова говорю, а теперь он хочет, чтобы я ему еще раз все объяснил.

— Но что же я сделал?

— Что он сделал? Ты же нарушил баланс ставок. Дубина ты после этого. Если внести такую сумму на ипподроме, то изменится соотношение между ставками. Как же тогда тебе заплатят двадцать к одному, как о том сказано в газете? Они будут платить меньше.

— Проклятье! — пробормотал Билл. — Я так понимаю, что это правило относится ко всему? Если я обращусь к бирже, выясню из газеты, какие акции сколько стоят, а затем вложу свои пятьсот долларов в соответствии с данными завтрашнего дня…

— То же самое. Курс акций изменится. Я же тебя предупреждал. Ты завяз. Ты по горло в болоте.

Голос Клоподава стал почти жизнерадостным.

— Неужели это так? — спросил Билл.

— Так.

— Знаешь что, я верю в Человека. В этой Вселенной нет проблемы, которая была бы не по плечу Человеку. А я не глупее других.

— Треплешься ты больше других, — издевался Клоподав. — О люди…

— Сейчас на мои плечи легла тяжелая ответственность. Это куда важнее десяти тысяч долларов. Я обязан реабилитировать гордое слово Человек. Ты говоришь, что проблема неразрешима. Я же отвечаю: неразрешимых проблем нет.

— А я говорю — треплешься ты много.

Билл лихорадочно думал. Как можно воспользоваться знанием будущего, никоим образом его не изменяя? Несомненно, выход существовал, и человек, разработавший диагнозирование эмболии, сможет раскусить такой орешек. Хитченс принял вызов.

Забывшись, он вытащил из кармана кисет и выбил трубку о подошву ботинка. Клоподав выпал на пол машины.

Билл посмотрел на него, улыбаясь. Маленький хвостик демона яростно извивался, змейки на голове стали дыбом.

— Это уж слишком! — визжал Клоподав. — Мало ему идиотских поручений, мало издевательств и оскорблений, меня еще разбрасывают, как окурки! Все! Это последняя капля! Требую меня уволить! Откажись от меня немедленно!

— Отказаться? — Билл щелкнул пальцами. — Отказаться! — крикнул он. — Я догадался, клопик. Мы победили!

Клоподав поглядел на Билла в растерянности. Змеи опустили головки.

— Ничего у тебя не выйдет, — сказал он и печально вздохнул.

С невероятной скоростью Билл промчался по лаборатории Чоутсби, где он совсем недавно работал, и влетел в приемную к старику Р. Ч.

С грубыми телохранителями еще можно бороться, но как бороться с деловитой сухостью молодой секретарши, которая говорит вам:

— Я спрошу у мистера Чоутсби, сможет ли он вас принять.

И потому Биллу ничего не оставалось, как ждать,

Клоподав, видно, опасался самого худшего.

— Что еще тебе пришло в голову? — осторожно спросил он.

— Старик Р. Ч. выжил из ума, — ответил Билл. — Он астролог, и пирамидолог, и британский израэлит — из американской ветви, и еще черт знает кто… Он даже поверит в твое существование.

— А тебе какая польза? — спросил Клоподав. — Только время теряешь.

— Он купит эту газету. Он за нее заплатит что угодно. Его хлебом не корми, дай повозиться с оккультной чепухой. Он никогда не сможет отказаться заполучить в лапы кусок будущего, особенно если при этом пахнет добычей.

— Тогда поспеши.

— А куда торопиться? Сейчас только половина третьего. Времени больше чем достаточно. И пока не вернется секретарша, нам ничего другого не остается, как отдыхать.

— Тогда по крайней мере займись трубкой. Она совсем остыла.

Наконец секретарша вернулась.

— Мистер Чоутсби вас примет.

Рубен Чоутсби переполнял громадное кресло, стоявшее за громадным столом. Кукольная головка, привязанная к мешку с мукой. Увидев Билла, Чоутсби расплылся в улыбке.

— Передумал, мой мальчик?

Слова вылетали изо рта, словно мыльные пузыри, и подолгу покачивались в воздухе.

— Хорошо сделал, мой мальчик. Ты нужен в отделе К-39. Многое изменилось в лаборатории с тех пор, как ты нас покинул.

Билл отыскал единственный правильный ответ:

— Я пришел не затем, Р. Ч. Я работаю самостоятельно, и это неплохо получается.

Детское личико запечалилось, и мыльная доброта испарилась из голоса.

— Ты что же, в конкуренты ко мне лезешь? Зачем явился? У меня каждая секунда на счету.