Вдруг мистер Партридж остановился посреди тротуара, и шедшая навстречу парочка врезалась в него. Он едва ли это заметил. Его посетила ужасная мысль. Единственным осознанным мотивом убийства кузена Стэнли был поиск денег на исследования. Теперь он узнал, что даже в нынешнем несовершенном виде машина обеспечивает ему неописуемые доходы.

Ему вовсе не требовалось совершать убийство.

— Моя дорогая Морин, — объявил за завтраком Фергюс, — я обнаружил первую в мире успешно работающую машину времени.

На его сестру это, по-видимому, не произвело ни малейшего впечатления.

— Возьми еще томатного сока, — предложила она. — Может, хочешь табаско? Я не знала, что такое не проходит после похмелья.

— Но, макушла [55] , — запротестовал Фергюс, — ты только что услышала объявление, какого до сей поры не слышала ни одна женщина на земле.

— Фергюс О'Брин, Безумный Ученый, — покачала головой Морин. — Не эту роль я тебе предназначала. Прости.

— Если ты сперва послушаешь, а потом поскрипишь мозгами, то я сказал “обнаружил”. Не “изобрел”. Это самая жуткая вещь, какая случалась со мной за весь мой опыт. Вспыхнуло у меня в голове, когда я говорил с Энди. Безупречное и единственно возможное решение дела. Но кто мне поверит? Тебя беспокоит, что я вчера вечером вышел и хорошенько набрался?

Морин нахмурилась.

— Правда? Честно и искренне?

— И синяки, сладкая моя, и весь остальной ребячий вздор. Это все Маккой. Слушай. — И он кратко обрисовал все дело. — Вот что бросается в глаза, как забинтованный палец, — Харрисон Партридж, создающий алиби. Радиосигнал времени, разговор с дворецким... Я даже полагаю, что именно убийца издавал эти крики, чтобы не было вопроса относительно времени смерти. И мы упираемся в тот факт, что алиби, подобно кошмару перуанской девочки, безупречно истинно. Но что значит “алиби”? Выдвигаю это слово на премию за самое неверное употребление в английском языке. Оно стало означать “опровержение, оправдание”. Но, строго говоря, оно не значит ничего, кроме “другого местонахождения”. Знаешь классическую шутку: “Меня там не было, это не женщина, и все равно она призналась”? Так вот из этих трех традиционных оправданий только первое — это алиби, заявление о пребывании где-нибудь еще. Заявление Партриджа, что он пребывал где-нибудь еще, вполне верно. Он не играл с пространством, как обычные создатели алиби. И даже если извлечь его из этого где-нибудь и поместить на место преступления, он скажет: “Я не мог покинуть комнату после убийства; все двери были заперты изнутри”. Верно, он не мог — не в это время. И его оправдание не “где-нибудь”, а “когда-нибудь”.

Морин наполнила обе чашки кофе.

— Помолчи минутку и дай мне подумать.

Наконец, она медленно кивнула.

— Он эксцентричный изобретатель, а дворецкий видел, что у него с собой один из приборов.

— И он еще был при нем, когда Саймон Аш видел, как он исчез. Он совершил убийство, запер двери, вернулся в прошлое, вышел через незапертую дверь и отправился слушать пятичасовой радиосигнал у Фейт Престон.

— Но ты не сможешь скормить полиции это. Даже Энди. Он и слушать не будет...

— Знаю. Черт подери, я знаю. А тем временем этот Аш, который кажется чертовским хорошим парнем, Морин, как раз таким, как мы, сидит там с самой надежной бронью на газовую камеру, какую я знаю.

— Что ты собираешься делать?

— Повидаю мистера Харрисона Партриджа. И попрошу выступить на бис.

— У вас тут довольно интересно, — заметил Фергюс, обращаясь к пухленькому лысому изобретателю.

Мистер Партридж вежливо улыбнулся.

— Развлекаюсь небольшими экспериментами, — признался он.

— Боюсь, я не очень разбираюсь в чудесах современной науки. С нетерпением жду более захватывающих чудес, например, космических кораблей или машину времени. Но я пришел поговорить не об этом. Мисс Престон говорит, что вы ее друг. Уверен, вы сочувствуете ее попытке освободить молодого Аша.

— О, естественно. Само собой. Все, что я могу сделать, чтобы помочь...

— Это самый обычный вопрос, но я ищу зацепку. Все, что может указать мне направление. Не считая Аша и дворецкого, вы, кажется, были последним, кто видел Харрисона живым. Не могли бы вы что-нибудь рассказать мне об этом? Как он выглядел?

— Вполне обычно, насколько я мог заметить. Мы поговорили о новом материале, который я нашел для его библиографии, и он выразил легкое неудовольствие последними каталогизациями Аша. Полагаю, они уже говорили об этом.

— С Харрисоном все было в порядке? Никакой... ммм... депрессии?

— Вы думаете о самоубийстве? Милый мой, это не сработает. Боюсь, мой кузен был последним человеком на земле, кому бы такое пришло в голову.

— По словам Брэкета, у вас было с собой одно из ваших изобретений?

— Да, новая и, как мне казалось, сильно улучшенная рамка, чтобы фотографировать редкие книги. Но мой кузен указал, что такое же улучшение уже осуществил один австрийский эмигрант. Я забросил эту идею и неохотно разобрал модель.

— Позорно. Но, полагаю, это часть жизни изобретателя?

— Слишком верно. Вы хотели бы узнать что-нибудь еще?

— Нет. В общем, нет. — Повисла неловкая пауза. В воздухе витал запах виски, но мистер Партридж не проявлял гостеприимства.

— Забавные последствия у этого убийства, а? Только подумать, что этот ужасный факт поможет исследованиям рака.