Фейт встала. Мир снова был четок, а один факт — ясен.

— Саймон невиновен, — повторила она. — И я это докажу. Не расскажете, где я могу найти сыщика?

Полицейский расхохотался. Джексон открыл рот, но засомневался. Угрожающий хохот перешел в широкую ухмылку.

— Понимаете, мисс Престон, город платит мне зарплату, полагая, что я сыщик. Но я понимаю, что вы имеете в виду. Вам нужен более свободный вариант, которому не будут препятствовать такие соображения, как официальная точка зрения или даже обстоятельства дела. Что ж, это ваше право.

— Спасибо. И как мне его найти?

— Работа агента по трудоустройству не совсем для меня. Но я не хочу видеть, как вы свяжетесь с какой-нибудь мутной ищейкой, и порекомендую вам человека, с которым — или против которого — я работал раз пять или шесть. И, думаю, это дело как раз достаточно невозможное, чтобы обратиться к нему. Он любит безнадежные дела.

— Безнадежные? — Это звучало мрачно.

— И, честно говоря, должен добавить, что они не всегда остаются такими безнадежными, когда он их решит. Его зовут О'Брин — Фергюс О'Брин.

В тот вечер мистер Партридж обедал вне дома. Он не мог вновь подвергать себя острому язычку Агаты. Позже он сможет удобно ее где-нибудь разместить и по мере возможности избегать. Пообедав, он обошел бары на Стрипе и играл в приятную игру “если бы они только знали, кто сидит перед ними”. Он чувствовал себя Гарун-аль-Рашидом, и ему нравилось это теплое чувство.

По пути домой он купил на перекрестке номер утренней “Таймс” и задержался на обочине просмотреть его. Он ожидал сенсационных заголовков о загадочном убийстве, поставившем в тупик полицию. Вместо этого он прочел: “Секретарь зарезал нанимателя”.

После минутного потрясения Великий Харрисон Партридж вновь стал самим собой. Он не хотел этого. Не хотел причинять никому излишних страданий. Но маленькие люди, мешающие планам великих, должны получить то, что должны. Слабо мелькнувшая в его голове мысль исповедаться и спасти этого невиновного молодого человека... Нет, это опасная чушь, ее надо искоренить.

То, что за ваше преступление заплатит другой, сделает безупречное убийство только безупречнее. А если штат решит избавиться от Саймона Аша в газовой камере [52] ... Да, штат ведь поможет решить проблему с Фейт.

Мистер Партридж поехал домой удовлетворенным. Можно было переночевать на койке в мастерской и не видеть Агату. Включив свет, он замер.

Там стоял человек. Около машины времени. Необычной большой машины. Чувство сверхчеловеческой самоуверенности наполняло мистера Партриджа, но его было легко подорвать подобно тому, как огромной воздушный шар достаточно лишь немного кольнуть булавкой, и он сдуется. На мгновение он представил себе ученого специалиста из полиции, вычислившего его метод, выследившего его досюда и обнаружившего его изобретение.

Затем фигура повернулась.

Ужас мистера Партриджа ослаб, но не сильно. Ибо этой фигурой был сам мистер Партридж. Плавая в ночном кошмаре, он подумал о доппельгангере [53] , о “Вильяме Вильсоне” По, о распавшихся личностях вроде доктора Джекила и мистера Хайда. И тут второй мистер Партридж, громко закричав, бросился вон из комнаты, а вошедший в нее мистер Партридж рухнул на пол.

Взлеты и падения неизбежно чередуются. Неумолимым следствием восторга мистера Партриджа стала кромешная тьма. Успешно совершенное убийство, страсть к Фейт, вечер в роли Гарун-аль-Рашида — все исчезло, оставив его жалким ползающим существом, охваченным двойным страхом безумия и разоблачения. Он услышал в комнате жуткие звуки и только через несколько минут понял, что это его собственные рыдания.

Наконец, он поднялся на ноги. Он вымыл лицо холодной водой из раковины, но ужас все еще терзал его. Только одно могло его успокоить. Только одно могло убедить, что он — Великий Харрисон Партридж. И это была его благородная машина. Он потрогал ее, погладил, как прекрасную, горячо любимую лошадь.

Мистер Партридж нервничал и выпил больше, чем позволяли его бережливые традиции. Его рука коснулась переключателя. Он поднял глаза и увидел, что входит в дверь. Он громко крикнул и бросился вон из комнаты.

Освеженный холодным ночным воздухом, он медленно понял все. Он случайно отправил себя в тот момент времени, когда входил в комнату, так что, войдя, увидел себя. Больше ничего не было. Но он осторожно пометил в уме — всегда будьте осторожны при использовании машины, чтобы не вернуться в то место и время, где вы уже находитесь. Не встречайтесь с самим собой. Опасность психологического потрясения слишком велика.

Мистер Партридж почувствовал себя лучше. Так он испугался сам себя? О, он не последний, кто будет трепетать от страха перед Великим Харрисоном Партриджем.