Вечернее солнце ярко освещало ее комнату, которую можно было, если вы вежливы, назвать студией, а если невежливы, то чердаком. Отобрав среди скудной обстановки несколько безупречных тонов, солнечные лучи обращали их в яркие ореолы, окружавшие совершенные формы Фейт.

Тихо играло радио. Ей лучше работалось под музыку, и это тоже было учтено в плане мистера Партриджа.

Шесть минут незабываемой светской беседы... Над чем вы работаете? Как мило! А что вы в последнее время делали? Возился в лаборатории, как обычно. А планы на свадьбу?

И тут мистер Партридж поднял руку, призывая к молчанию.

— Когда вы услышите гудок, — объявило радио, — будет ровно пять секунд до пяти часов.

— Я забыл завести часы, — небрежно заметил мистер Партридж. — Весь день гадал, сколько же времени. — И он установил свои идеально шедшие часы.

Он глубоко вдохнул. Наконец он знал, что теперь он — новый человек. Теперь он — Великий Харрисон Партридж. Последняя деталь его идеального плана исполнена. Труды завершены. Через четыре минуты кузен Стэнли будет мертв. Примерно через месяц двоюродный дедушка Макс последует за сыном более естественным способом. Потом богатство, новая машина, сила, слава и...

Мистер Партридж оглядывал залитый солнцем чердак, как новорожденный младенец, наделенный чудесной способностью видеть и узнавать. Он и был новорожденным. Он не только сделал величайшее открытие своего века — он совершил безупречное преступление. Для новорожденного Харрисона Партриджа не было ничего невозможного.

— Что случилось? — спросила Фейт. — Вы так веселы. Хотите чаю?

— Нет. Ничего. Все в порядке. — Встав за ней, он взглянул через ее плечо на изящную обнаженную фигуру, являвшуюся из заточения в куске мыла. — Прекрасно, дорогая, — заметил он. — Изысканно.

— Рада, что тебе нравится. Мне обычно не нравится, как получаются обнаженные женщины; думаю, все женщины-скульпторы ими недовольны. Но хотела попробовать.

Мистер Партридж провел сухим горячим пальцем по груди мыльной нимфы.

— Восхитительная текстура, — отметил он. — Почти так же прекрасно, как... — Его язык осекся, но рука мысленно касалась прохладных шеи и щеки Фейт.

— Но, мистер Партридж!.. — смеялась она.

Этот смех был уже слишком. Нельзя смеяться над Великим Харрисоном Партриджем, путешественником во времени и совершенным убийцей. Его план вовсе не предусматривал того, что последовало потом. Но что-то, выходящее за рамки любых планов, заставило его опуститься на колени, охватило его руками маленькое тело Фейт и выдавило с его непривычных губ бурные, бессвязные, страстные слова.

Он видел, как ее глаза наполняются страхом. Видел, как ее рука инстинктивно поднялась для самообороны, и выхватил из нее нож. И тут его глаза заблестели при виде ножа. Маленький, до смешного крохотный. Такой не вонзишь в спину мужчине. Но он был острым... Горло, артерия на запястье... Его мышцы на мгновение расслабились. И в этот момент потери бдительности Фейт вырвалась на свободу. Она не оглядывалась. Он услышал стук ее шагов вниз по лестнице, и на какое-то время Великий Харрисон Партридж исчез, а мистер Партридж испытывал лишь страх. Если он вызвал в ней ненависть, если она не подтвердит его алиби... Страх вскоре ушел. Он знал, что никакая вражда не заставит Фейт сказать ничего, кроме правды. Она была честной. А враждебность исчезнет, когда она постигнет, что за человек ее избрал.

Дверь Фейт открыл не дворецкий. Это был полисмен в форме, сказавший:

— Что вам тут надо?

— Мне надо видеть Саймона... мистера Аша, — выпалила она.

Выражение лица полицейского изменилось.

— Пошли, — и он поманил ее в длинный коридор.

Фейт последовала за ним, возможно, не столь смутившись подобным приемом, как это было бы в другое время. Если кроткий и забитый мистер Партридж может вдруг обратиться хищным волком, то возможно все. Тогда и почтенный мистер Харрисон может нажить неприятности с полицией. Но ей надо видеть Саймона. Ей надо, чтобы ее успокоили, утешили...

— Меня зовут Джексон, — сказал высокий человек в штатском. — Присядете? Сигарету? — Она нервно отмахнулась от пачки. — Хинкль говорит, вы хотели поговорить с мистером Ашем?

— Да, я...

— Вы мисс Престон? Его невеста?

— Да. — Ее глаза расширились. Но как вы... Ох, с Саймоном что-то стряслось?

Молодой детектив выглядел несчастным.

— Боюсь, что да. Хотя в данный момент он цел и невредим. Понимаете, он... Да черт возьми, я не могу изящно сообщать такие новости.

Вмешался полицейский.

— Его забрали, мисс. Понимаете, похоже, он пришил босса.

Фейт не упала в обморок, но несколько минут мир вокруг нее колыхался. Она едва ли слышала объяснения лейтенанта Джексона или видела утешительную записку, оставленную Саймоном. Она просто крепко держалась за стул, пока контуры не вещей не приобрели свою обычную резкость, и она сглотнула.

— Саймон невиновен, — твердо сказала она.

— Надеюсь, что так, — по-видимому, искренне ответил Джексон. — Мне не нравится обвинять в убийстве столь порядочного на вид человека, как ваш жених. Но, боюсь, дело слишком ясное. Если он невиновен, то мог бы рассказать нам более убедительную историю, чем у него. Убийцы, поворачивающие выключатель и исчезающие в никуда, едва ли убедят большинство присяжных.