Мод тихо вскрикнула и отвернулась.

– Речь не обо мне, а о тебе и твоем поведении, – невозмутимо сказал Джордж. – С ним мы мириться не можем.

Вирджилия встала и уставилась на Джорджа холодным взглядом.

– Но вам придется, дорогой братец, – отчеканила она. – Я взрослая. И с кем я сплю, никого не касается.

Растерянная и смущенная Констанция повернулась к Билли. Джордж и Стэнли посмотрели друг на друга, на этот раз испытывая одинаковые чувства гнева и возмущения. Изабель несколько раз глубоко вздохнула. Вирджилия стремительно вышла из столовой.

Мод поднесла ладонь к лицу, чтобы скрыть внезапные слезы.

На следующий день Уильям покрылся сыпью. Джордж и Констанция испугались, что это корь.

Доктор Хоппл успокоил их – это была не корь, но у мальчика поднялась высокая температура. Всю ночь Констанция не отходила от сына. Джордж очень беспокоился за нее и переживал из-за скандала, устроенного сестрой. Настроение у него было неважным, когда назавтра вся семья выехала в путь на двух каретах; третья, нагруженная багажом, ехала последней. В Филадельфии Хазарды собирались сесть в свой вагон, который должен был доставить их к паромной переправе в Ньюпорте.

Джордж сильно нервничал, оставляя завод на целых восемь недель. Он подготовил многостраничную инструкцию для своих бригадиров и мастеров и собирался в течение лета хотя бы один раз съездить в Лихай-стейшн. И все же семья нуждалась в нем больше, чем «Железо Хазарда». Нужно было что-то предпринять, чтобы вернуть мир и удержать Вирджилию в узде хотя бы на месяц-другой.

Изабель постоянно отпускала язвительные замечания в адрес Вирджилии за ее спиной. Однако, несмотря на такое внимание, Вирджилия вела себя так, словно ничего не произошло. Она беззаботно щебетала о пролетающих мимо пейзажах, о погоде – о чем угодно, только не о том, что стало причиной ссоры. На лице ее было написано блаженное счастье.

Когда они остановились на ночлег в Филадельфии, она исчезла на всю ночь без каких-либо объяснений. Ее мать не могла сомкнуть глаз до самого утра. Но на рассвете ей неожиданно стало легче, словно Мод примирилась с неизбежностью, какой бы горькой она ни была. После завтрака миссис Хазард отправилась за покупками вместе с малышом Уильямом, который был уже совершенно здоров.

В час пополудни они сели в вагон.

На обеих сторонах вагона поблескивала пятидюймовая надпись «Гордость Хазардов» с парящим над ней золоченым орлом с распростертыми крыльями. Внутреннее убранство было не менее роскошно. Все восторженно ахали, рассматривая окна с изящной гравировкой, сияющую бронзовую фурнитуру, панели розового дерева на стенах, обитых темно-красным штофом.

Стэнли не пожалел денег. Мебель была обита лучшим бархатом, умывальники сделаны из лучшего мрамора. Джордж вынужден был признать, что вагон прекрасен, но не решился спросить, во что он в итоге обошелся. Ему хотелось оказаться дома в любимом кресле, и желательно пропустить перед этим стаканчик, прежде чем он увидит счет.

На лето наняли чернокожего повара. Он уже был на кухне и готовил палтуса на ужин. Вирджилия болтала с ним добрых десять минут.

– Как будто он ей ровня, – язвительно прошипела Изабель Констанции. – Что-то нужно делать.

Констанция не обратила на нее внимания. Вирджилия вышла из кухни и скрылась в своем купе с номером «Освободителя».

Уильям, Лабан и Леви носились по вагону взад-вперед, карабкаясь на мебель, грохоча дверными ручками купе и устраивая настоящую какофонию на фисгармонии, установленной за перегородкой в конце спальной части вагона. Без четверти пять вагон прицепили к нью-йоркскому экспрессу, и через несколько минут поезд тронулся с места.

Семья поужинала филе палтуса, запивая его дорогим французским вином, а состав несся все дальше на север через сонные равнины Нью-Джерси. Вирджилия к столу не вышла, попросив принести ей поднос в купе.

– Она еще, чего доброго, пригласит своего смуглого дружка в Ньюпорт, – сказала Изабель чуть охрипшим голосом; она уже выпила изрядное количество кларета, с презрением отвергнув белое вино, поданное всем остальным. – Мы должны что-то предпринять.

Джордж заметил, как сверкнули глаза жены, но Констанция справилась с гневом и сдержанно произнесла:

– Может быть, нам лучше просто проявить терпение? Если она с Джонсоном только для того, чтобы утвердить свою независимость, это долго не продлится.

– Прекрасно! – недовольно процедила Изабель. – А что нам сейчас делать? Страдать от унижения? Ждать, когда от нас все отвернутся? Говорю вам, что-то нужно делать!

– Ты только это и повторяешь! – прикрикнула на нее Мод. – А что ты сама можешь предложить?

Изабель открыла рот, снова закрыла его и встала из-за стола.

– Извините, – нервно сказала она, – мне кажется, я слышала детей…

И поспешила к своему купе. Джордж нащупал руку жены и нежно сжал ее. Потом налил себе еще бокал шардоне и выпил его несколькими большими глотками.