Вместе с ним в кафе проник порыв холодного воздуха и резкой энергии.

Я напряглась, когда он улыбнулся. Это была улыбка волка.

Похоже, Лайла тоже это заметила. Она не двигалась, пока он не остановился перед нами.

— Что мы можем вам предложить?

— Кофе. Со сливками и сахаром.

— Конечно, — она выдавила натянутую улыбку и жестом указала мне налить ему кофе, словно не хотела, чтобы я оставалась у стойки. — Что-нибудь ещё?

Его взгляд переместился на меня. Он смотрел слишком долго, не мигая, изучая мои волосы и лицо.

— Вера Галлагер?

У меня живот ушёл в пятки.

Он полицейский, верно? Судя по костюму, скорее всего, федеральный агент.

Я не успела рассмотреть его торс, когда он вошёл, но могла бы поставить на это свою зарплату: под пиджаком у него были кобура с пистолетом.

Что он здесь делает? Чего он хочет? Мое сердце билось слишком быстро. Ладони вспотели, но я подняла подбородок и одарила его приторной улыбкой: — Да? Я Вера Галлагер. Чем могу помочь?

Он протянул руку, но не для рукопожатия, а чтобы передать мне белую визитку, которую я не заметила, пока он её доставал из кармана.

— Агент Йен Свенсон.

Агент ФБР. Чёрт. Нервы зашкаливали, но я удерживала улыбку, расслабленные плечи и быстро убрала его визитку в карман фартука.

— Чем могу быть полезной, агент Свенсон?

— Мне бы хотелось поговорить.

— О чём?

— О вашем отце.

Мой желудок сжался и упал куда-то в кеды.

— О. Эм… Ну, как видите, я сейчас работаю.

— Я подожду, — его волчья улыбка стала шире.

Я уже ненавидела его.

— Давайте я приготовлю вам кофе, — сказала я, поднимая палец. Затем я направилась к чашкам, взяла чистую керамическую кружку с подноса и налила в неё чёрный кофе. Он всё это время не сводил с меня глаз.

Когда я поставила кружку на стойку перед ним, то указала на столик у стены, где стояли сливки и сахар: — Два доллара.

Прищурившись, он достал из кармана зажим для денег и швырнул на стойку пятидолларовую купюру.

— Сдачу оставьте себе. Я найду столик и подожду.

То есть: не заставляй меня ждать. Вот придурок.

Я мрачно смотрела ему вслед, пока он шёл с кружкой к столику.

Лайла наклонилась ближе и прошептала мне на ухо: — Ты его раньше встречала?

— Нет, — это не тот агент, который вёл дело моего отца. Тот был старше и ниже ростом. Мы встречались в Айдахо два года назад. Даже после того, как Вэнс и я уехали из Кёр-д’Алена в Куинси, я всё думала, не последует ли он за мной. Будет ли иногда проверять, как я.

Но за последние два года я не услышала от ФБР ни слуху ни духу.

Либо этот агент Свенсон пришёл задавать вопросы о прошлом, либо принёс какую-то ужасную новость.

Может быть, они нашли папу. Может, он сломался, снова причинил кому-то вред и его наконец поймали. А может, в субботу его в лесу вообще не было, и моё воображение просто сыграло со мной злую шутку. Может, он жив, но сидит в тюремной камере.

— Я позвоню Вэнсу, — сказала Лайла, вынимая телефон из кармана фартука.

Но прежде чем она успела набрать номер, я положила руку ей на запястье.

Я покачала головой, не отрывая взгляда от плеч агента Свенсона, который направлялся к столику.

— Сначала я узнаю, что ему нужно.

Если Вэнс примчится сюда, он возьмёт разговор под свой контроль. Может, Свенсон решит, что Вэнс просто пытается меня защитить. А может, подумает, что нам есть что скрывать.

Лайла нахмурилась, но кивнула.

— Говори громко. Я буду подслушивать.

Свенсон занял ближайший к стойке столик, вероятно, потому что тоже хотел подслушать.

Я обошла стойку и села на стул напротив него.

Он расслабленно откинулся на спинку, закинув ногу на колено, словно собирался поговорить о спорте или погоде. Размешивая трубочкой кофе, он пытался выглядеть непринуждённым. Но его мутно-карие глаза выдавали напряжённость. Он не сводил их с моих, вглядываясь с такой интенсивностью, что мне почти стало не по себе.

Почти, но не совсем.

— Вы хотите поговорить о моём отце, — я облокотилась предплечьями на стол. — О чём именно?

— Вы получали от него известия?

— Вы имеете в виду звонок или визит на выходные? Нет, я не видела своего отца больше двух лет.

— Он не выходил с вами на связь?

— С чего бы это?

— Вы его единственная оставшаяся в живых дочь.

Он мог бы просто сказать «дочь». Но он нарочно добавил эти слова — единственная оставшаяся в живых. Словно ножом вскрыл рану от смерти моих сестёр.