— Мы оплатим коммунальные услуги и страховку, пока будем жить у тебя, — пожалела Пайпер Паркер, поглаживая свой живот.

— Спасибо. И раз речь зашла о коммунальных услугах… Гас согласился перемонтировать проводку.

— О… — Барт кивнул. — Это хорошо. Что он хочет от тебя за это?

Скривив губы в сторону, Паркер невнятно промычала.

— Я… я не помню точную цену, но он предоставит мне скидку по-соседски, и я могла бы… сделать для него кое-что в обмен, чтобы максимально снизить стоимость его работы.

Секс. В обмен она займется с ним сексом. В тот момент для Паркер это не имело значения. Она хотела Гаса. Точка.

— Он приступит к замене проводки до твоего возвращения из Нью-Йорка? — спросила Пайпер.

Паркер поджала губы, чтобы не ухмыльнуться.

— Скорее всего, после.

— Наши вещи прибудут завтра. Мы останемся еще на ночь или две с мамой и папой, пока не привезут кровать и не соберут ее.

Пайпер положила руку на бедро Калеба. Он накрыл ее руку ладонью. Их любовь была отвратительно прекрасной, возможно, даже жалкой.

— Ну, мне пора домой, нужно постирать и убраться, а также собраться в дорогу. Спасибо за обед, мама.

Паркер бросила быстрый взгляд на своих будущих соседей по дому. Пайпер глядела на нее, но Паркер было любопытно, наступит ли день, когда Калеб посмотрит ей в глаза как свояк, а не как парень-изменщик. Вероятно, он задавался тем же вопросом о Паркер.

*

Кайф, который Паркер получила от уборки дома, подпадал под категорию легкой одержимости. Мысль о том, чтобы уехать из города с Гасом, очень взволновала ее. Но кайф прошел в тот момент, когда она начала собирать вещи для поездки в некое неизвестное место, вероятно, не в Нью-Йорк. Все пижамы в ее ящике напоминали спортивную одежду или балахоны.

Никакого шелка.

Никаких кружев.

Никакого атласа.

Ничего сексуального.

Гас женился на женщине, которая отказывалась носить хлопок. У Паркер не было ничего, кроме хлопка и полиэстера. Ее гардероб был определением антисексуальности. У нее не было времени беспокоиться об этом. Если Гас не найдет ее сексуальной в футболке и мягких, толстых носках, значит, он ей не подходит.

Уложив в чемодан случайные наряды на неделю, она почистила зубы и рухнула на кровать. Еще две ночи до Гаса.

Следующий день превратил ее в суетливый беспорядок. Дом выглядел безупречно, а ее вещи были упакованы. Выпив слишком много чашек кофе, она стояла на страже у кухонного окна, надеясь увидеть какие-нибудь признаки активности у Уэстманов. В ее голове крутился поток жалких, неуверенных мыслей «а что, если».

Что, если Сабрина все еще больна, и Гас с ней так и не поговорил?

Что, если он решит, что не может быть с девушкой в хлопке?

Что, если они решат не расставаться ради собаки?

Когда сомнения «а что, если» лишили ее последней капли рассудка, Паркер решила выйти на улицу и прополоть сорняки, полить высохшую почву у некоторых растений, подмести в сарае и выровнять гравий на подъездной дорожке. Затем она вымыла и натерла воском «Олд Блю», пропылесосила салон и села на водительское место, будто собиралась куда-то ехать, но сама наблюдала за домом Уэстманов. После того, как солнце превратило ее в стейк средней прожарки, она закончила работу до полудня и сбежала в безопасность дома с кондиционером, чтобы принять душ.

Ужиная одна сэндвичем и зеленым виноградом, она стала писать Гасу сообщение. Ей пришло в голову, что понятие «три дня» немного сбивало с толку. Придет ли он за ней на третий день или с Сабриной ему потребуется три полных дня, поэтому он придет за Паркер на четвертый день?

Наполовину напечатав Гасу просьбу о разъяснениях, она нажала «Удалить». Она не хотела быть с ним такой женщиной. У нее не было ни планов, ни работы, ни жизни. Ей не нужно проявлять нетерпение или требовательность. Ему не нужно получать сообщение в разгар разговора с Сабриной.

Паркер могла подождать. И она подождет. И она ждала с пивом и оставшимися желейными шотами.

Глава 19

Дзынь-дзынь.

Дзынь-дзынь.

Дзынь-дзынь.

— Какого черта? — проворчала Паркер, сбрасывая одеяло с кровати и протирая глаза.

Дзынь-дзынь.

Дзынь-дзынь.

Дзынь-дзынь.

По тусклому свету, проникавшему сквозь шторы, она догадалась, что сейчас раннее утро, едва рассвело. Завязав пояс на халате, она, как пьяная, поплелась по лестнице. Как только приоткрыла дверь, темный мокрый нос попытался распахнуть ее сильнее.