Их слова по-прежнему звучали не громче шепота.

Гас кивнул в сторону хозяйской спальни.

— Она, наверное, уже побывала там и увидела их на столике.

Брови Паркер сошлись вместе.

— Ты расскажешь ей о нас?

Спокойное, безучастное выражение ее лица ничего не выдавало. Гас хотел поступить правильно по отношению к Паркер, загладить все причиненное им зло.

— Да. Итак… ты теперь безработная.

На ее лице появилась тень улыбки.

— Три дня. — Медленно повернувшись, счастье Гаса выплыло из двери гардеробной.

Глава 18

Проснувшись от громкого гула газонокосилки, Паркер высвободилась из-под простыни и включила телефон. «Ах, какая я молодец». Она улыбнулась, увидев время: пять минут после полудня. Прежде чем она успела положить телефон обратно, он завибрировал в ее руке. На экране появилось фото ее мамы. Подумав, ответить или нет, она сдалась и нажала зеленую кнопку.

— Доброе утро, мама.

— Утро? Сейчас полдень. Пожалуйста, не говори мне, что ты еще в постели.

Паркер вскочила с кровати и вытянула над головой свободную руку, выгибая спину.

— Нет, — сказала она, зевая.

— Как прошла вечеринка у Уэстманов?

— Эм… хорошо. Чем вы занимались?

— Ну, нас ждал небольшой сюрприз.

— Да?

— Да. Я приготовила обед. Расскажу тебе обо всем, когда придешь к нам.

— Мама, я…

— Увидимся у нас. Не задерживайся, мы голодные.

Бросив телефон на кровать, Паркер направилась в душ. События предыдущего дня все еще цеплялись за нее, и ей хотелось смыть их, не думать о Гасе следующие три дня и не тешить себя надеждой, пока отношения между Уэстманами действительно не закончатся.

Приняв душ и быстро высушив волосы, Паркер вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.

— Какого черта? — прошептала она.

Разбудившая ее газонокосилка принадлежала Гасу. В бейсболке «Кабс», наушниках, майке и шортах-карго он катался взад и вперед по своему двору на большом John Deere, создавая идеальный штрихованный узор. Паркер кипела от огненной ярости, обжигающей ее кожу. Ему следовало готовиться расторгнуть брак, ссориться, делить имущество, собирать вещи, звонить своему адвокату, а не подстригать газон.

В сознании Паркер прокручивался поток мучительных сценариев: Сабрина напилась и соблазнила мужа; Гас струсил после того, как его жена сломалась из-за их измен и умоляла его остаться; у нее была не менструация, а кровянистые выделения в начале беременности. Паркер хотела убежать обратно в дом и спрятаться от большого плохого мира, но она этого не сделала. Со всей уверенностью, на которую была способна, она расправила плечи, надела солнцезащитные очки и пошла, как королева, к дому своих родителей, ни разу не взглянув в сторону Гаса.

Ей надоело быть доступной девушкой. Надоело поддаваться физическому желанию. Надоело думать о людях только лучшее. Надоело. Надоело. Надоело.

Как только она перешла на другую сторону дороги, нырнув в тень и уединение группы высоких деревьев, у нее в кармане завибрировал телефон.

Гас: Я слышу твои мысли на расстоянии нескольких ярдов, они перекрывают шум двигателя газонокосилки и проникают в наушники с шумоподавлением. Перестань думать так громко. Ночью Сабрине нездоровилось. Она все еще в постели. Мне нужно постричь газон, прежде чем я уеду из города с ТОБОЙ.

Паркер сдержала глупую ухмылку.

Гас: И, чтобы ты знала, я спал в комнате для гостей… думая о тебе.

— Придурок, — прошептала она, больше не в силах скрыть улыбку.

Не отрывая глаз от экрана телефона, она, медленно шаркая шлепанцами по гравийной дорожке, двинулась к входной двери родительского дома.

— Привет.

Паркер остановилась, как от выстрела в голову. Закрыла глаза. Этот голос она узнала даже спустя годы.

— Пайпер, — прошептала она.

— Ты не собираешься на меня посмотреть?

Глубоко вздохнув, Паркер подняла голову к своей близняшке. Рука Пайпер, выводящая на едва заметном животе маленькие круги, отвлекла внимание Паркер от остального мира.

— Я уже на пятом месяце. Мы никому не говорили почти до четырех месяцев, потому что меня очень сильно тошнило.

Слова требовали слишком больших усилий, поэтому Паркер медленно кивнула.

— Будет мальчик.

Более медленный кивок.