Я закрыла глаза и горько рассмеялась.

— По крайней мере, один раз он заговорил на другом языке. Может быть, на испанском, но знаешь, что было странно? В тот момент он как будто разговаривал не со мной.

Франсуа отвернулся.

— Испанский. Что-нибудь ещё?

— Это что-то значит? Будь честен со мной.

— Если то, что я узнал, и то, что я подозреваю, правда, то люди, которые враждуют с моей семьей, знали, что ты каким-то образом станешь нашей слабостью. Опасный картель.

— Картель? Ух ты. Они кажется понимают, что мы мало имеем какое-то отношение друг к другу, поскольку мы не виделись столько лет, — проговорила я ему. — Но ты работаешь с моим отцом.

— Именно, и вот поэтому необходимо принять все меры предосторожности. — Франсуа кивнул.

Мужчина был взвинчен сильнее, чем я когда-либо видела его раньше, его мускулы бугрились под плотной рубашкой. Это только подчеркивало пылкость его действий. Я наблюдала, как он направляется к бару, с такой интенсивностью выполняя каждое движение, что его напряженные брови хмурились от повышенной концентрации. Давление, казалось, продолжало нарастать, а толстые жилы на его шее поднимались и опускались в такт учащённому пульсу.

Чёрт возьми, этот мужчина был настолько сексуален, что я едва сдерживала стон. Нет. Я отказалась от него. Он выразился предельно ясно. Я замкнулась в себе, как и он, отказываясь признавать своё влечение.

Франсуа не спеша положил в свой стакан два кубика льда, налив бурбона больше чем наполовину в толстый бокал. Казалось, он тщательно подбирал слова. Даже то, как он взбалтывал жидкость, заставляло моё сердце трепетать.

Я покачнулась и прикусила язык, это было всё, что я могла сделать в этот момент.

— Почему для тебя так важна моя защита, кроме, возможно, потери бизнеса? — наконец спросила я, пытаясь снять напряжение и холодность между нами.

— Почему? Ты серьёзно спрашиваешь меня, почему?

Он повернулся ко мне лицом и сделал три больших шага в мою сторону. Я снова покачнулась, пытаясь устоять на ногах, его запах был ещё более пьянящим, чем раньше.

Или, возможно, это был аромат моего абсолютного возбуждения. Когда он перевёл взгляд на мою грудь, было легко осознать, что мои соски стали твёрдыми, как алмазы, и прижимались к плотному материалу.

— Да. Это просто из-за долга перед моим отцом и ничего больше? — отлично. Теперь я снова общалась с ним высокомерно, чего я не планировала. Однако я хотела добиться ответов, возможно, вырвать его из скорлупы, в которую он себя загнал.

— Для меня важно защитить тебя, Делани. Это также уважение к давней дружбе, духу товарищества, который я не разделял ни с кем другим, включая собственного брата. Меня попросили защитить тебя, и это то, что я планирую сделать. Если с тобой что-нибудь случится, это его убьёт.

— А тебя?

Франсуа открыл рот, чтобы ответить, но затем наполнил его ликером.

— Как я уже сказал, я отношусь к этому очень серьёзно.

— Ты говоришь так, будто это твоя работа.

Я сама создавала напряжённость, но его откровенность ранила сильнее, чем хотела бы признать, даже самой себе. Возможно, я давила на Франсуа, пытаясь понять, что между нами. Если вообще что-то есть. Я была сбита с толку больше, чем хотела признать. Из-за его действий. Из-за своих чувств. Из-за повышенной опасности.

— Это самая важная ответственность, которую я когда-либо брал на себя, Делани. Я не собираюсь всё похерить, что бы я там ни чувствовал.

— Это значит, что мы не можем быть любовниками. — Грусть в моём тоне была нелепой.

— Это значит, что я твой защитник.

Тишина была такой же ужасающей, как и тревога, нарастающая глубоко внутри.

— Думаю, учитывая, что ты убил человека ради меня, я должна чувствовать себя польщённой. Спасибо, что защищаешь меня, Франсуа. И спасибо, что позволил мне быть рядом с Сэйди. Она такая… особенная.

Я отвернулась, прежде чем он увидит мои слёзы. У меня не было права печалиться. Я должна быть благодарна ему за то, что он был в моей жизни, хотя бы потому, что он дал мне шанс продолжить свою жизнь. Я прижала руку ко рту, боясь, что рыдания выдадут меня. Я была не такой сильной, какой он меня считал.

Я верила в глупые сказки, надежды и мечты, которые были у меня с тех пор, как я себя помнила.

— Как думаешь, что это со мной делает? — спросил он отстранённым голосом.

— О чём ты?