Что мне не нравилось, так это тошнотворное чувство, что кто-то из близких предал меня. В нашем семейном бизнесе такое случалось постоянно, но обычно подобные действия не были столь вопиющими.

Я покрутил свой напиток, сосредоточившись на звоне льда о стенки хрустального бокала. Почувствовал беспокойство почти сразу же после того, как занялся… трахнул Делани. Я отказывался использовать термин «любовь» при любых обстоятельствах. Хотя каждый раз, когда я смотрел на Сэйди, мне напоминали, что настоящий зверь, не способный любить кого-либо, не может заботиться о животном.

Моя собака осталась в изножье кровати после того, как я ушёл, и едва подняла голову, когда я попытался позвать её за собой. Вероломная сука. Разве не все они такие?

Последнее, что мне было нужно, — это приносить себя в жертву бутылке ликера, но, черт возьми, бурбон был хорош на вкус.

Выдохнув, на моём лице появилась напряженная гримаса, и я провёл стаканом по лбу, надеясь хоть немного облегчить боль, пронзающую заднюю часть моих глаз. В тот момент я не был уверен, что вообще что-то сможет с этим помочь.

Сон не шёл ко мне, хотя я и пытался. Когда Делани свернулась калачиком рядом со мной, я должен был почувствовать некоторое умиротворение, но всё было как раз наоборот. Я оставался раздражённым, злясь на себя за то, что позволил себе потерять бдительность.

Любовь. Ненависть. Секс. Боль. Это были четыре сильных момента, от которых мужчина мог слететь с катушек. Я прочувствовал их все, переживая взлёты и падения заботы о ком-то, потребность, которая бурлила глубоко внутри, лишая меня всякой возможности рационально обдумать ситуацию. Так я поступил и с Маргарет, её ложь была такой замысловатой, что я верил каждому слову, льющемуся из её уст, словно мёд. И, как грёбаный пес во время течки, я впитывал её, а яд медленно разъедал мои внутренности.

И мою решимость.

Арман пытался предупредить меня. Чёрт возьми, да даже Рокко говорил мне, что эта женщина мне не подходит. И всё же на шесть месяцев я потерял рассудок.

Маргарет удалось так глубоко проникнуть мне под кожу, что она медленно выпотрошила меня, её яд действовал слишком хорошо. Затем она вонзила кинжал внутрь, поворачивая и вытягивая его вверх, по крайней мере, в метафорическом смысле. Когда я вернулся домой и обнаружил, что дом пуст, я был уверен, что её похитил враг.

Как же я был неправ, мне потребовались месяцы, чтобы разобраться с тем ущербом, который она нанесла. Я больше не являлся тем человеком, которым когда-то был, теперь во мне не осталось ничего, кроме жестокости.

Я считал женщин своей собственностью, не обращая внимания на то, что задевал их чувства, отбрасывая их в сторону после секса. И тут случилось неожиданное.

Рыжеволосая мегера снова вплыла в мою жизнь.

Делани сумела разглядеть меня насквозь, заметив, что я прячусь от самого себя так же сильно, как и от неё. Теперь она была той, кто забирался мне под кожу, разрывая рубцовую ткань.

— Блядь, — пробормотал я, не в силах выбросить из головы эту красивую куклу, желание было на грани безумия. Я предъявил на неё права. Я, чёрт возьми, сказал ей, что предъявил на неё права, угрожая любому другому мужчине, который прикоснется к ней. Что, к чёрту, со мной не так?

В доме не хватит спиртного, адская преисподняя, может быть, даже во всем Новом Орлеане, чтобы я смог избавиться от её вкуса у себя во рту, от её сладкого аромата, который витал у меня на коже. Мой член продолжал болеть, желание нарастало с новой силой. Я мог бы с такой же лёгкостью вернуться наверх, привязать её к своей кровати и не отпускать, безжалостно трахая её, как могу сидеть здесь и размышлять.

Но что я делал? Жалел себя.

Просто, блядь, супер.

Так или иначе, мне нужно контролировать свою физическую реакцию на неё, не причиняя ей ещё большей боли. Она по-прежнемуп была уязвима, и не важно, насколько легко, казалось, она могла спрятаться за очередной маской. В этот раз она вела себя так, словно опасность её не беспокоила. Если это было правдой, то девушка сильно изменилась. Что беспокоило меня почти так же сильно, как и то, что я находился рядом с Делани, так это то, что её внезапное появление в моей жизни вызвало неприятные чувства и эмоции к Маргарет, чего я изо всех сил старался не допустить.

Я сделал ещё один большой глоток бурбона, поднял бутылку с пола и снова наполнил свой бокал. Сидел в своём любимом кожаном кресле, изрядно потрёпанном за время моего пребывания в нём, и смотрел на яркую луну, кружащую вокруг безоблачной ночи. Чёрт возьми, звёзды даже казались ярче, или, может быть, это была иллюзия, учитывая роскошь разврата, происходящего всего в нескольких милях отсюда, на Бурбон-стрит.

Ещё хуже, чем сидеть в темноте и тосковать по девушке, было то, что я подпитывал свою навязчивую идею, запуская на ноутбуке, который я положил на стол, слайд-шоу с некоторыми фотографиями с её последних съемок. В то время как я также изучал людей, окружавших её, пытаясь определить, заметил ли я, что кто-то следит за ней, чистая правда заключалась в том, что я был очарован её красотой настолько, что просидел здесь два грёбаных часа, пересматривая её фото.