Во рту сухо как в пустыне.

Иисус. Я так близок к смерти.

Не осмеливался разжать руки. Слишком боялся того, что сделаю, если не буду спокоен. Вытащил бы член и начал трогать себя, выкрикивая ее имя, кончая прямо на стену гостиной? Вошел бы в спальню, умоляя позволить потрогать ее, и в то же время напугав до чертиков?

Вина и отчаяние закружились и смешались, тяжело оседая в животе.

Но каким бы дерьмом себя ни чувствовал, я не двинулся с места.

Не перестал прислушиваться к звуку ее дыхания.

Амплитуда тихих стонов, которые, казалось, усиливались и набирали скорость вместе с тихим скрипом матраса, пока она не кончила. Тихий вскрик сорвался с ее идеальных губ, прежде чем я услышал, как та выдохнула и вдохнула. Казалось, она поерзала в постели, устраиваясь поудобнее.

Я оставался неподвижным, не смея пошевелиться еще долго после того, как ее дыхание выровнялось и замедлилось. Я шел по натянутому канату, зная, что упаду. Какого хрена я делаю? Удивлялся сам себе, закрывая глаза в слабой попытке рассуждать рационально. Вместо этого на меня обрушились образы того, что только что произошло. Я услышал, как она кончила. Слушал, как Сара прикасалась к себе.

Неужели она уже была мокрой?

Много ли ей потребовалось времени, чтобы кончить?

Каждый чертов вопрос заставлял умирать от желания войти, разбудить ее и узнать об этом. Но я не мог. Господи Иисусе, блядь, я был в беде. И, с трудом сглотнув, сделал шаг назад. Все в моем теле кричало не уходить, остаться и заглянуть внутрь, посмотреть, как она спит. И я действительно очень этого хотел.

Но не мог.

Знал, что в тот момент, когда переступлю эту черту, я окажусь в еще большей беде. Не смог бы остановиться ни на одном украденном моменте.

Собрав все самообладание, на которое был способен, я выскользнул в окно, убедившись, что закрыл его, прежде чем поспешить вниз по пожарной лестнице и вернуться в свою квартиру.

Всю обратную дорогу мне казалось, что я нахожусь под водой. В ушах зазвенело от звуков, которые она издавала, проигрывающихся на повторе.

Как в тумане, я поспешил через вестибюль, поднялся на лифте на нужный этаж. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, были ли Джеймс или Хеми в гостиной, я захлопнул входную дверь и прошел в комнату. Шагнув в темноту и надежно прикрыв за собой прохладную деревянную дверь, я не стал утруждаться тем, чтобы забраться в постель.

Был слишком взвинчен.

Слишком чертовски возбужден.

Слишком на взводе.

Член был не просто твердым, он чертовски пульсировал, когда я спустил пояс спортивных шорт ниже колен, прислонился головой к твердой двери и глубоко вдохнул. Я почти мог почувствовать ее запах. Ваниль и коричневый сахар. Печенье. Сладкое и вкусное. Казалось, я вот-вот упаду из-за того, как тяжело дышал.

Я сорвал с себя футболку и бросил ее на пол. Прохладный воздух ничуть не умерил потребность. Член был горячим на ощупь, и я почувствовал укол боли, когда обхватил рукой пульсирующее основание и начал трогать себя.

Медленно.

Кадык сильно дернулся, когда воображение разыгралось, представляя, как она будет прикасаться ко мне. Я не мог решить, какой грязный сценарий хотел бы разыграть сегодня. Вариантов настолько много, что я решил не торопиться.

Представив, как Сара впервые встанет передо мной на колени, нос раздулся.

Застенчивая и мягкая. Пришлось бы уговорить ее ускорить процесс. Мой член в ее руке казался бы еще больше, чем уже был. Щеки Сары порозовели бы от возбуждения. Широко раскрытые карие глаза смотрели бы вверх на меня с того места, где она стояла на коленях, язык высунулся и коснулся кончика моего…

Я застонал, когда яйца напряглись, и оргазм вырвался наружу. Затаив дыхание, я почувствовал, как подкашиваются колени, сглотнул, пытаясь отдышаться.

Блять.

Все, что я представлял, — это ее маленький язычок на моем члене, и уже потерял контроль над собой. На что это было бы похоже, находись я внутри нее?

Время выбрано дерьмовое.

Занятия и футбол были достаточно сложными, чтобы жертвовать ими. Как, черт возьми, я собрался уделять моей девочке время, которого она заслуживала?

«Ещё нет. Я должен подождать» — неохотно признал зверь во мне, и я закрыл глаза. Подождать?

Могу ли я? Что, если кто-то ворвется в ее жизнь раньше меня?

«Мы прикончим его» — угрожал зверь.

Я толкнул дверь в ванную и разделся, вытирая сперму с груди и бросая одежду в корзину для белья.

Независимо от того, что я делал, держал ли дистанцию или нет, я знал: то, что произошло сегодня, больше не повторится. Потому что каждая капля, каждая унция удовольствия принадлежала ей.