Мы повторили.

Приветствие, скажем так, не удивило. Всё как везде, всё как у всех. Уверен, что такими основополагающими вещами, как символика, Ларс занимается лично. И вот тебе, паскуда, камень в огород: скучно! Фантазии ноль!

— ВСЁ, — повторили мы с Лёхой приветствие и двинулись дальше.

— Знаки отличия, — спустя несколько секунд шепнул мне Лёха. — Заметил?

— Не-а.

Тогда Лёха похлопал себя по плечу. На его погонах был нарисован один сиротливый кружочек, хотя места там хватало минимум на десять. Увы и ах, мои знаки отличия от Лёхиных ничем не отличались. Экскузьмуа за тавтологию.

— У тех ребят было по два кружочка, — сказал брат.

— Чем больше, тем лучше, получается? Ну то есть… старше по званию?

— Наверное, — Лёха тяжко вздохнул. — По всей видимости, мы совсем лохи…

Брат так расстроился, как будто бы и впрямь рассматривал для себя военную карьеру во Все-Вселенской Империи. Порасстраивался-порасстраивался, а затем вдруг предложил странное:

— А давай мы твои сорвём? Типа, героически потерял в бою?

«План — говно», — хотел было сказать я, но Лёха уже схватился за мои погоны и рванул вниз. И по какому-то удивительному стечению обстоятельств, треск ткани потонул в протяжном вое сирен. Тут-то я и заметил матюгальники, которые были развешаны в самых тёмных углах.

— Незаконное проникновение! — проорал казённый голос. — Приказ всему рядовому составу заняться поисками нарушителя!

И вновь сирена.

Так…

Вот нас и заметили. А я блин, без погон. Не растрачиваясь на слова, мы с Лёхой просто ускорили шаг и как можно быстрее пошли по стрелочкам в сторону арсенала. Спокойствие, только спокойствие. Нервничать и уж тем более чего-то бояться — вообще ни к чему.

Мы в любой момент можем свалить с тем, чтобы потом вернуться. При этом вернуться в ту же самую точку! Как в игре; эдакое сохранение. Чутка продвинулись, ушли, вернулись на базу, продвинулись ещё подальше. И так до тех пор, пока не доберёмся до артефакта.

Главное, чтобы с матерью за это время не случилось чего-нибудь плохого…

— О! — воскликнул один из солдат, вывернув из-за угла и заприметив нас; мы сейчас как раз вышли на некое подобие мясного перекрёстка. — Рядовые!

Три пары чёрных сапог спешно затопали в нашем направлении.

— А ну-ка стоять!

Пошёл ты в задницу, — первым же делом подумалось мне. Опций — великое множество. И просто убить этих ребят, пожалуй, самая простая из них. Можно ведь подойти к делу с выдумкой. Например, выкинуть их на солнечный пляж Кубы, и пускай местные власти разбираются что это за клоуны и откуда они взялись.

Или же… в Запретный Город. У китайцев разговор короче, зато резонанс в мире возникнет. Может прислушаются наконец-то к тому, о чём говорит наш Величество.

— Стоять, кому говорю!

А вот тут я не совсем понял…

Вроде бы я уже исполнил приказ, остановился и сохранял ледяное спокойствие. И каково же было моё удивление, когда краем глаза я спалил, как Лёха внезапно втопил куда-то за угол. Втопил и тем самым подтвердил мысли солдат о нашем незаконном нахождении на дирижабле… вполне возможно, что до этого таких мыслей у них не было, но теперь-то уж точно появились.

Беда…

— Стоя-я-я-ять!

Сейчас в спальне Ольги Апраксиной собралась такая толпа народа, что во избежание духоты пришлось открыть настежь все окна и двери.

— Оля-Оля-Оля! — на репите повторял Роман Романович, но так и не решался взять жену за руку, которая множилась на десятки беспокойных фантомов. — Оля, очнись!

Дочери провидицы, — Лиза и Соня, — стояли чуть в стороне. София Романовна беззвучно плакала, а вот в глазах у младшей сейчас полыхал пожар. Лиза злилась на саму себя за то, что никак не может помочь матери.

Невестки Ольги колдовали изо всех сил, но на сей раз приступ и впрямь был сильнее. В разы сильнее. Если в прошлый раз её удалось угомонить и даже усыпить, то сейчас призраки, на которые распадалась Апраксина, даже не замечали какого-то внешнего воздействия.

Сотни рук.

Сотни ног.

Сотни полупрозрачных голов.

Но вот что любопытно: во время первого приступа каждая призрачная Ольга несла свою собственную пророческую околесицу, а вот сегодня гомон сотен голосов иногда сливался в хор. Ненадолго, но с изрядной периодичностью. Все Ольги Апраксины вдруг разом говорили одну, будто бы заученную фразу, а затем снова начинали голосить кто во что горазд.

А фразы эти каждый раз были так или иначе связаны с…

— Р-Р-Р-Ромочка-чка-чка-чка, — постепенно синхронизировались голоса. — Иди со спокойным сердцем, я тебя отпускаю…

— Пап, о чём она говорит? — в какой-то момент не выдержала Лиза.

— Да я понятия не имею о чём!

— Точно?

— Да точно! — заорал Роман Романович. — Точно, Лиз! Ни малейшего понятия не имею!

— Пап, ты же понимаешь…

— Да понимаю я всё! — Роман Романович и без того был, мягко говоря, эмоционально нестабилен, а тут и вовсе взбесился. — Ты думаешь, что это как-то связано со мной!? Ты думаешь, что я могу вот так вот мучать собственную жену!? Такой я, думаешь, человек!?