Когда её глаза стали остекленевшими и безжизненными, кукла внезапно отпустила её. Её механические руки разжались с неестественной плавностью, позволив телу Софи сползти вниз по стене. Оно рухнуло на пол с глухим звуком, словно лишённое веса, но наполненное тяжестью случившегося.

Шкатулка за её спиной внезапно смолкла. В этот момент в комнате возникла звенящая тишина. Кукла, так ожесточённо сражавшаяся за свою жертву, медленно вернулась на своё место. Её движения снова стали плавными, почти изящными, но в этой грации было нечто ужасающе холодное.

Она села на платформу внутри шкатулки, и её голова слегка наклонилась в прощальном жесте. Глаза, недавно сиявшие ледяным светом, потускнели, став мёртвыми и пустыми. Теперь кукла выглядела как обычная антикварная игрушка, безобидная и безжизненная.

Комната окуталась зловещей тишиной. Лунный свет скользил по неподвижному телу Софи, придавая ему странную хрупкость. Её лицо застыло с выражением страха, который она испытала в последние мгновения своей жизни.

На следующее утро в гостиной «Ля Вертиж» гости ели молча, избегая смотреть друг на друга.

– Где Софи? – неожиданно забеспокоилась Катрин.

Гости переглянулись, но никто не ответил. Пьер, стоявший неподалёку, нахмурился.

– Может, она ещё спит, – предположил Филипп, но в его словах не было уверенности.

– Это на неё не похоже, – тихо добавила Жанна, глядя на Пьера.

Тот решительно встал.

– Я проверю, – сказал он, направляясь к лестнице.

Его шаги звучали гулко и каждое движение давалось с усилием. Добравшись до двери комнаты Софи, он постучал. Ответа не было.

– Софи? – позвал он более жёстко, чем того хотел.

Тишина за дверью только усиливала тревогу. Он постучал снова, сильнее, но в ответ вновь услышал лишь тишину. С сомнением он потянулся за ключом, который всегда носил с собой, и осторожно открыл дверь.

В комнате всё было неподвижно. Лунный свет, который ночью освещал её, сменился серым утренним светом, придающим интерьеру мрачный оттенок. На полу, у стены, лежало тело Софи. Её лицо, застывшее с выражением ужаса, казалось ещё более хрупким в этом свете.

Шкатулка, стоявшая на туалетном столике, выглядела совершенно обычной, но в её безмолвии было что-то зловещее. Пьер замер, но сердце его забилось чаще.

– Нет… – прошептал он.

Он сделал шаг вперёд, но замер, чувствуя, как в его сердце поднимается холод. Взглянув на шкатулку, он почувствовал, как по спине пробежал мороз.

В это же время в гостиной Катрин, не дождавшись возвращения Пьера, поднялась с места. Её внутренний инстинкт тянул её к картине маркиза де Сада. Глубоко вдохнув, она подошла ближе. Её взгляд скользнул по фигурам, окружающим центральный образ, и остановился.

Среди серых, безликих теней одна из фигур приобрела черты. Черты, которые она узнала мгновенно.

– Софи… – произнесла она, её голос дрогнул.

Глаза на холсте смотрели прямо на неё, и в этом взгляде читалась не только боль, но и немое отчаяние. Это лицо было слишком четким, чтобы можно было сомневаться.

Катрин отступила на шаг, её руки дрожали.

– Это не может быть правдой, – прошептала она, но в её голосе не было уверенности.

Филипп подошёл ближе, его лицо побледнело, когда он тоже увидел изменения на картине.

– Она… она там, – сказал он, его голос сорвался.

Жанна, оставаясь позади, наблюдала за происходящим с холодной сосредоточенностью.

– Картина забирает нас одного за другим, – произнесла она с тихой, но пугающей уверенностью.

Катрин обернулась к ней, её глаза были полны отчаяния.

– Как мы можем это остановить?

– Я не уверена, что это возможно, – ответила Жанна. – Картина сама выбирает, кого забрать.

Молчание, накрывшее гостей, было невыносимым. Катрин, сделав ещё один шаг назад, попыталась справиться с охватившей её паникой.

– Если мы ничего не сделаем, – тихо произнесла она, её голос звучал почти шёпотом, – мы все окажемся на этом холсте.

Пьер, вернувшись в гостиную, остановился в дверях. В его глазах читалось невыразимое.

– Софи мертва, – произнёс он, стараясь сохранить спокойствие, но его голос дрожал.

Гости замерли, осознавая неизбежное. Каждый из них почувствовал, как что-то внутри рушится, оставляя только холод и страх перед тем, что может случиться дальше.

Все как один пошли в комнату Софи.